с Марусей на океан не могли насмотреться.
Впрочем, эти «водные медитации» были чреваты обретением как минимум простуды: первые пару дней в открытом море было, мягко говоря, прохладно. Но мы, одетые в ветровки, закутавшись в пледы, все равно регулярно ходили «в гости к чайкам» и мерили шагами палубу: Маруся настаивала на том, что ежедневные 10 тысяч шагов мы пройти обязаны, а то на берег выйдем заплывшие жиром — все-таки кормили на лайнере круглосуточно. Но чем ближе мы приближались к экватору, тем теплее становился воздух, и дело дошло даже до открытия бассейнов. В них уже можно было купаться, и народ разделся, развалился на лежаках и раззнакомился.
Публика на лайнере была ожидаемо возрастная — в основном американцы лет 50–70, не то чтобы великосветское, но очень приличное и крайне воспитанное общество. Местами даже чересчур. Тут не нужно было бояться, что твое полотенце умыкнут с лежака, что в очереди за бургерами оттолкнут локтями или скептически рассмотрят в лифте. Все было чинно, благопристойно, вежливо и, конечно, очень улыбчиво: практически каждый встречный норовил нам улыбнуться, пожелать доброго утра и спросить, как наши дела, — даже не ожидая ответа. К концу круиза мы с Марусей поймали себя на том, что тоже ходим и расслабленно улыбаемся. Что до стаффа, то среди команды были чуть ли не все национальности.
Нашим официантом в ресторане стал украинец! Наверное, его специально приставили к нашему столику, узнав, откуда мы, и каждый вечер (завтракали и обедали мы в шведском ресторане на верхней палубе) нас ждали свежие сплетни: Виктор знал все о капитане, о семье капитана, о взаимоотношениях шеф-повара и официантки 25-го столика. И даже о пассажирах.
— Вон ту бабку видите? В бриллиантах на морщинистой шее? Жуткая миллионерша! — драматическим шепотом сообщал нам Виктор. — В круизе уже третий или четвертый раз, и все время с новым любовником — один моложе другого. Я дал ей прозвище — Алла Борисовна, — тихо хихикал Виктор, забирая тарелку с фуа-гра и ставя на ее место десерт. — Еще шампусика? Я бы на вашем месте не отказывался! Ну, ничего, поработаю тут еще пару лет и, может, таки окажусь на вашем месте!
К пятому дню у меня начался «день сурка»: подъем, завтрак, тренажеры, баскетбол на палубе, бассейн… У бассейна мы с Марусей, как друзья из одноименного сериала, оккупировали один диван, с которым не расставались до конца путешествия, — там я, попивая коктейли, наблюдал за ловящими кайф американскими пенсионерами и считал часы до прибытия в очередную точку: просто физически чувствовал, как от этого непрерывного лежания и ничегонеделания из меня будто вытекает эта драйвовая энергетика, без которой путешествия становятся просто передвижением из одной точки в другую.
Спасало только присутствие Маруси и то, что она явно получала от этого всего настоящее удовольствие. «Это лучшее путешествие в моей жизни!» — не уставала повторять она, прижимаясь ко мне, когда мы вечером выходили на палубу и искали Большую Медведицу. А если мне удалось сделать счастливой свою женщину — значит, все это не зря.
Но я очень завидовал ее умению приехать куда-то и отключить свою неуемную энергию, желание все время куда-то бежать — и просто ничего не делать, лечь и загорать. Не испытывая при этом угрызений совести. Это ведь так важно для женщины — загар! А занятие это ой какое ответственное: он должен лечь равномерно, не содержать следов купальника и при этом продержаться как можно дольше. Поэтому загорать в разное время суток нужно под разным углом. Для меня загар в категорию занятий никак не попадал даже при всем настроенном прицеле, поэтому я просто ждал. Терпеливо ждал, когда эта загорательно-купательно-питательная полоса жизни пройдет и мы наконец увидим остров Пасхи. Но Бог явно видел мои мучения и одним прекрасным днем послал мне спасителя.
В тот день я, как размороженный Цезарь, снова возлежал на своем диванчике и, лениво перелистывая страницы очередного журнала, понял, что для полного счастья мне не хватает еще одного коктейля.
— Мусь, принеси мне, плиз, «Секс на пляже», — попросил я, на всякий случай соорудив на щетинистом лице гримасу а-ля котик из «Шрэка». Любимая без лишних вопросов, покачивая бедрами, направилась к барной стойке.
Только вот ждать ее мне пришлось долго. Если быть точным — целый час. Час! Куда можно отлучиться на лайнере на целый час?
— Марусь, ну ты чего? Ты где была? Целый час прошел! — возмутился я, когда моя женщина наконец вернулась ко мне с моим долгожданным коктейлем.
— Ой, ты не поверишь, — Маруся сделала паузу даже дольше той, что была в похожей фразе из «Иван Василича»[3], — я с таким мужчиной познакомилась! — вдруг сказала мне моя любовь и кокетливо поправила волосы.
— Чего-о-о?… — я чуть не подавился «Сексом». — Марина, я тебя правильно понял: пока я тут лежал и целый час ждал тебя, ты с мужиком знакомилась?
— А-ха-ха! — Маруся заливисто рассмеялась и обхватила мою шею руками. — Тема, ему 67, он — дедушка, пузатый и смешной! Просто он увидел мою кепку «Майами», — она наклонилась, чтобы я убедился, что на ее кепке написано именно это, — и сказал: «А я тоже из Майами!» Хотя вообще-то он из Нью-Йорка. Его зовут Брюс.
— Я счастлив, — выдавил из себя, не особо успокоенный возрастом и описанием «дедушки».
Но Брюс явно решил войти в нашу жизнь всерьез и надолго, потому что уже совсем скоро обнаружился на одном из соседних диванов.
— Ой, это же он! Брюс! — заверещала Маруся и буквально за руку потащила меня знакомиться.
Брюс оказался действительно смешным, невысоким лысоватым мужичком с пузиком, на который нисходила золотая цепочка с огромным кулоном в виде земного шара. Где-то я его видел прежде… И тут меня осенило: похоже, это был тот самый мужик, который нагишом влетел в море на пляже в Майами! Сомнения в верности идентификации были минимальными, но я все же решил не делиться своей наблюдательностью с новым знакомым.
— Привет! — приветливо замахал Марусе дедок. — Это твой мужик? Привет, мужик, я Брюс! Где тут бабы вообще, с кем мне гулять? А то прикинь, подходят ко мне бабки семидесятилетние, комплименты делают. Я их сразу отшиваю: «Зачем ты мне это говоришь? Думаешь, я буду с тобой вечером танцевать?» Тебя, кстати, как зовут? Артьемий? Траву хочешь, Артьемий?
Брюс буквально с ходу обрубил мою скуку на корню. В первые пару дней мы уже знали о нем все: что он — школьный учитель на пенсии, что у него небольшая туристическая компания, куча
