будете говорить с господином Уильямсоном, пожалуйста, упомяните обо мне и поблагодарите его за то, что он был к нам так добр.
II
Пепел и вода
6 сентября — 31 октября 1666 года
Глава 11
Разгоряченная и грязная, Кэт добралась до двора «Трех петухов» ранним утром в четверг, 6 сентября. Пожар все еще бушевал, но ветер переменился: теперь он дул не в восточном направлении, а в южном и к тому же утратил силу. Даже поглощенная тем, чтобы пробраться сквозь толпу, Кэт обратила на это внимание. Во время Пожара все следили за ветром.
У девушки не было ничего, кроме того, что на ней надето, небольшого узла с вещами и предмета, который Джем вложил ей в руку, когда она сбегала из Барнабас-плейс. После нападения кузена Эдварда Кэт до сих пор страдала от постоянной тупой боли. При резких движениях боль становилась такой сильной, что у Кэт перехватывало дыхание. Бедра и руки были покрыты синяками.
В любую другую ночь во дворе «Трех петухов» в этот час было бы темно и тихо: двери заперты на засовы, окна закрыты ставнями. Но сейчас обычный порядок вещей перевернулся с ног на голову. В небе сияло огненное зарево, заливая двор зловещим светом. Половину двора занимала тяжело нагруженная повозка.
Дом госпожи Ноксон находился рядом с домом аптекаря, который Кэт узнала по вывеске со ступкой и пестиком, раскачивавшейся над входом. Дверь была открыта. С крыльца спускались два носильщика с парой вирджиналов[5], а вокруг, будто взволнованный терьер, носился молодой джентльмен.
За ними в коридоре стояла видная женщина среднего роста с пышными формами. В отличие от мужчин она сохраняла полную невозмутимость. В руке женщина держала листок бумаги.
— За обеды, заказанные в комнату, с вас причитается тридцать пять шиллингов, сэр, — произнесла она резким голосом, легко перекрывая шум во дворе. — И попрошу расплатиться незамедлительно, иначе вам придется оставить всю прочую мебель здесь в счет уплаты долга.
Кэт тем временем протискивалась мимо повозки. Заметив девушку, хозяйка жестом велела ей подождать и продолжила разговор с молодым джентльменом. По лестнице не без труда спустился крепкий рыжий слуга с ящиком в руках.
— Погоди выносить вещи, Джон, пусть он сначала расплатится. Поставь ящик в коридоре.
Слуга подчинился. Заметив Кэт, парень уставился на нее.
— Нечего витать в облаках, — сердито бросила хозяйка. — Сходи наверх за остальными вещами.
Наконец молодой джентльмен уплатил по счету и отбыл вместе со своей повозкой, а хозяйка спустилась с крыльца и поманила Кэт:
— Кто вы?
— Вы госпожа Ноксон?
Та осмотрела девушку с ног до головы, и ее взгляд остановился на узле под мышкой Кэт.
— Кто ее спрашивает?
— Меня прислал Джем.
— Вот как? Что за Джем?
Кэт порылась в кармане и вытащила предмет, который ей дал старый слуга. Это оказался темный гладкий, почти плоский камешек овальной формы, видимо подобранный на галечном пляже. Его пересекала белая прожилка другого минерала. В огненном зареве она казалась оранжевой. Если приглядеться, прожилка напоминала выведенную нетвердой рукой букву «м».
Может быть, «М» означает «Марта»? Взяв камешек, госпожа Ноксон некоторое время разглядывала его, а потом убрала в карман.
— Вы госпожа Ловетт, — тихо произнесла она.
— Да.
— Вам нужна крыша над головой. — Это был не вопрос. — Надолго?
— Не знаю. — Кэт с трудом сглотнула: у нее пересохло в горле. — У меня есть деньги, но совсем мало.
Госпожа Ноксон оглядела Кэт придирчиво, будто вещь, которую намеревалась купить:
— Госпоже Ловетт здесь жить нельзя — как, впрочем, и любой другой юной леди. В этом доме снимают комнаты холостые джентльмены.
Кэт повернулась, готовая выйти на улицу: дверь, ведущая со двора, до сих пор была открыта.
— Вам необязательно уходить, — произнесла госпожа Ноксон. — Но остаться вы можете лишь в качестве служанки. Будете работать за кров и стол.
— Я работы не боюсь.
— А зря — потом узнаете почему. Ну так что? Останетесь как прислуга или уйдете как леди?
— Останусь.
Госпожа Ноксон скрестила руки на груди и устремила на Кэт пристальный взгляд:
— Значит, теперь ты служанка.
Кэт почтительно присела:
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Тогда закрой дверь и иди на кухню.
Госпожа Ноксон провела Кэт в дом и окликнула слугу, велев тому запереть двор на засов. На кухне она понизила голос и произнесла:
— В этом доме тебя будут звать Джейн.
— Да, госпожа. Джем вам обо мне рассказывал? Предупреждал, что пришлет меня сюда?
Госпожа Ноксон хлопнула рукой по столу:
— О Джеме даже не заикайся. Пока ты под моей крышей, ты Джейн, просто Джейн. Делай что велю и не задавай глупых вопросов.
— Но я должна объяснить, почему…
— Ничего не желаю знать, — возразила госпожа Ноксон. — Так спокойнее.
Богатый оксфордский галантерейщик приобрел здание во дворе «Трех петухов» в качестве доходного дома. Оно стояло в вымощенном каменными плитами дворе рядом с тремя соседями. Узкий переулок с северной стороны вел к Стрэнду и Темпл-Бар.
Главные апартаменты сдавали одиноким джентльменам. Всего жильцов было трое, но в настоящий момент в доме остался только господин Хэксби. Этот пожилой чертежник отличался вздорным нравом. Он работал над неким проектом вместе с доктором Реном, архитектором и математиком, которого король включил в комиссию по восстановлению Лондона, что сразу вызвало у Кэт живой интерес.
Галантерейщик назначил госпожу Марту Ноксон домоправительницей. Раньше она была горничной супруги хозяина и, если верить намекам Марджери, его любовницей. Марджери занималась готовкой, но госпожа Ноксон не разрешала ей прислуживать за столом, поскольку считала ее слишком неряшливой. Еще в доме работали слуга по имени Джон и десятилетний мальчик, хлопот от которого было больше, чем пользы. Последний спал в хижине наподобие собачьей будки, пристроенной к дымоходу.
Прислуге сказали, что Джейн — дальняя родственница госпожи Ноксон, приехавшая из деревни под Оксфордом. Слуги понимали, что это, скорее всего, неправда и загадочная молодая женщина по имени Джейн — самозванка, обманом проникшая в их мир, но все боялись госпожу Ноксон, поэтому не задавали вопросов и держали рот на замке.
Кэт исполняла все, что прикажут, и лишний раз не раскрывала рта. Ну а если отмолчаться не
