— Вся фишка в том, Фасолина, чтобы окружать себя нужными людьми. Мой доход — это среднее арифметическое того, что лежит на счетах моего ближайшего окружения. А твой Энцо выиграл в лото. Где он еще найдет работящую хорошенькую дурочку, как ты? Да ему просто подфартило!
— Я знаю, как ты относишься к моему мужу, но это не значит, что он меня не любит.
— Ага. И как он это тебе доказал?
— Он был со мной, когда я потеряла ребенка. В больнице бабы даже завидовали мне.
— Я все-таки надеюсь, что вечеринка выбьет у тебя дурь из головы. Здесь, кстати, среди приглашенных сливки медицинского общества, с мозгами, а не спагеттинами, как у твоего Энцо.
— Девушка-теория! Как же я жила без тебя эти годы?
— Косячила! Скажи, как можно было не разглядеть по его рукам, что у него одноэтажный мозг?
— И что ты хочешь теперь? Чтобы я ушла от него? Я, между прочим, клятву перед Богом давала: “В болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас”.
— И куда ты ушла? В тот самый дом, что тебе оставила Сандра, в ту же кондитерскую, в которой пашешь, как Джепетто, пока муженек ищет, как на тебе еще заработать! — отчитывала меня она, окуная мокрый край фужера в тарелку с солью.
— Ну, пожалуйста! Пощади мое настроение! — взмолилась я, смешивая ингредиенты в блендере. А когда посмотрела на подругу, она уже была в зелено-золотой маске.
Я заметила собравшихся у входа трех мужчин и двух женщин тоже в масках, и Энн походкой модели направилась к ним. Поздоровалась и, смеясь, что-то сказала. Ей вторили веселые голоса и раскаты смеха. Потом один из них, поправив маску Пьеро, отделился и пошел в мою сторону, к барной стойке.
— Buonasera. Ваша подруга послала меня на подмогу. Что я могу сделать для вас? — мужчина в маске Пьеро изображал архетип печали, но обладал теплым баритоном с дружелюбным тоном.
— Кажется, я, наконец, нащупала ее слабое место! — воскликнула я, ибо обнаружить нечто, что делает Энн уязвимой это все равно, что отыскать потерянную в море сережку.
— Она любит коктейли? — спросил Пьеро.
— Нет, она не любит их декор! — сказала я, цепляя клубнику за обильно посоленный край фужера. — И у нас проблема с лаймом. Его осталось мало. Его нужно нарезать тонкими ломтиками. И нож у нас, похоже, один на двоих.
Пьеро снял элегантный светло-серый пиджак, бросил его на стул и закатал рукава рубашки. Я всегда обращала внимание на хорошо одетых мужчин, от которых хорошо пахло. Но лицо его для меня как святочное гадание — никогда не знаешь, что тебе выпадет, поэтому я изучала его руки, жилистые и большие. Теперь я понимаю, почему эта часть тела занимает такое большое место в теориях Энн! Когда он нажимал на нож, вены выступали буквами X и Y, словно вензель. Может, его зовут Ксилофонт какой-нибудь? Я чуть не прыснула от смеха.
— Я не возражаю, если вы решите снять маску, — предложила я. — Могу себе представить, что работать в ней не очень-то удобно.
— Не могу нарушать регламент! Хозяйка так велела, — он взял у меня из рук нож, слегка касаясь моей кожи, и по телу побежали мурашковые пузырьки. Не будь я замужем, я бы с ним закрутила. Пусть не знаю, хорош ли он собой, зато у него красивые руки, приятный запах и стильная одежда. В конце концов, с годами я поняла, что отнюдь не лицо входит в набор самых важных качеств мужчины, а харизма, чувство юмора, успешность и умение добиваться результатов.
Именно последним качеством меня и взял Энцо. Я вообще была уверена, что, как Энн, смогу создать себе взаимовыгодный брак, но я не учла, что, в отличие от нее, никогда не смогу рассчитать, кто и сколько должен в отношения вкладывать. А пока где-то в глубине души я все еще уверена, что могу изменить своего мужа.
Нарезав лайм и ловко зацепив ломтики за края фужеров, Пьеро потер руки, любуясь своей работой:
— С мохито мы неплохо справились. Что делаем дальше?
А он прав: у нас прилично получалось работать в дуэте!
Я немного подумала и предложила:
— Нужно еще какой-нибудь коктейль придумать. Что может быть с яблочным соком?
— О! Неожиданное сочетание. Сейчас приготовлю свой фирменный, — Пьеро открыл холодильник в поисках пакета яблочного сока. Налил его в шейкер, добавил лед, просекко, мускатный орех. Поискал что-то на полке над барной стойкой, достал баночку с надписью “корица”, насыпал ее в смесь, потом еще и на блюдце, смешал его с тростниковым сахаром.
Я смотрела, не отрывая глаз, на его движения и фантазировала. Кто этот мужчина? Бармен? Судя по тому, как он аккуратно и точно орудует ножом, он может быть хирургом. А, может, мясник? О Боже! Только не это! Какие у него губы? Как он целуется? Кажется, он засмущался, когда я вытаращилась на него, как каменный истукан, и наблюдала, насколько профессионально орудует. Нет, он определенно, уже кем-то приручен. Такие мужчины долго в женихах не задерживаются: непарный костюм, стильные туфли…
Пьеро прервал мои умственные блуждания, протянув фужер, край которого был обсыпан корицей и украшен яблочным ломтиком:
— Попробуете? Я очень люблю это сочетание.
Я пригубила из фужера и отправила грустной улыбке Пьеро восхищенный взгляд. У напитка был необычный пряный кисло-сладкий вкус:
— А я думала, из корицы и яблок можно лишь пироги печь!
— К тому же этот напиток общепризнанный женский афродизиак. — он приблизился к моему уху и добавил вполголоса: — Поэтому пейте на здоровье! Ваш муж еще мне спасибо скажет.
— Будьте спокойны, я одним фужером не ограничусь, дорогой Пьерò. — Не знаю, куда, но моя застенчивость вмиг испарилась. — Осчастливьте же и других мужей, пока я разнесу коктейли гостям. Кстати, а на мужчин он также влияет?
— По моим исследованиям, он запускает еще и ностальгию о первой любви. Ах да, черт, я ужасно бестактен. Даже не спросил вашего имени.
— Соль, зовите меня просто Соль, — раз уж на маскараде он видел мое лицо, можно было сохранить в тайне хотя бы имя и придумать что-то поэкзотичнее, но порой я говорю быстрее, чем думаю.
Маска застыла на какое-то мгновение, и я поймала на себе его взгляд. Потом он поставил фужеры с мохито и яблочно-коричной ностальгией на поднос со словами:
— А я, как вы уже поняли, Пьерò.
— Забавно! — я подхватила поднос с коктейлями и останавливалась каждый раз, когда чья-то рука протягивалась за ними. Брешет! По какой-то причине не хочет говорить своего имени. Жена, небось, слишком ревнивая.
Когда я вернулась, за стойкой бара уже стояла Энн с бутылкой Апероля и с кем-то говорила по телефону.
— А куда делся Пьерò? — еще несколько мгновений назад я оставила его здесь, а сейчас он словно испарился.
— Наверное, пошел свою Коломбину искать, — она убирала телефон в сумочку.
— Сначала отправляешь мне его помогать… — многозначительно с грустью сказала я.
