Я дернула руку:
— Отпусти!
Но он сжал ее еще крепче:
— Знаешь, что он сказал? А? «Мой лучший друг Энцо, конечно, не такой красавчик, как я. Но, если ты дашь ему шанс, он сделает все, чтобы ты была счастлива», — он откинулся в кресло и нервно засмеялся.
Я отдалилась от него:
— Тогда расскажи, почему же вы с ним подрались?
— Думаешь, из-за тебя? Ничего подобного. Так, из-за ерунды, — в голосе его было раздражение. — Вам, женщинам, не понять!
— Да пошел ты! Весь День рождения мне испортил! — я побежала наверх в свою комнату.
Бабушка окликнула меня:
— Милая, все хорошо?
Нет! Все хуже некуда! Сама ввязалась в это дурацкое гадание и теперь получила то, о чем даже не мечтала. А Бог вовсе не хочет, чтобы мои мечты осуществились.
Щелкнув замком, я закрыла комнату на ключ, залезла под одеяло. Очень хотелось спрятаться от мира, который сейчас грозил мне пальцем, вместо того, чтобы принимать в теплые объятия.
Похоже, я уснула. Меня разбудил голос бабушки за дверью:
— Милая, не оставляй меня одну в этот вечер. Я успела ужин разогреть.
Впервые слышу, что Сандра вдруг признается, что боится одиночества. А говорят, что люди не меняются!
Я прошмыгнула мимо нее в ванную и щелкнула дверным замком. Смыла с лица макияж вместе разочарованием от неудавшегося праздника в честь моего восемнадцатилетия. Чтож, буду искать утешения в бабушкиных объятиях, в надежде, что сегодня Лео все-таки придет за прощением.
Спустилась вниз, где бабушка уже накрыла стол на двоих.
За окном полчища тяжелых темно-серых облаков пленили заходящее солнце, обещая зимнюю бурю.
К дому Риты подъехало белое такси и затихло, а уже через пару минут в его сторону по дорожке быстрым шагом шел Леонардо с большим черным рюкзаком за спиной. За ним семенила Рита. Подойдя к машине, они на прощание быстро, неуклюже обнялись и поцеловались. Рита что-то сказала внуку, он кивнул. Прежде, чем сесть в машину, тот бросил взгляд на наш дом.
И у меня защемило сердце. Что происходит? К чему эта спешка? Ведь он должен был уехать через полтора месяца! А фиолетовая лагуна? А дельфиний танец любви?
Ко мне вернулось чувство, которое я испытала в тот день, когда потеряла родителей. Вакуум в голове и неспособность что-либо понимать.
— Ба… Ты видела?! — я мешком упала на стул.
— Что случилось, моя хорошая? — она посмотрела в окно. Но там уже никого не было.
— Он куда-то уехал! В спешке! И даже не попрощался со мной!
— Моя девочка! — она обняла меня сзади. — Любовь всегда наполовину горькая пилюля. Все наладится, поверь мне. Тот, настоящий, он никогда не уйдет от тебя.
— Наладится! — Только не у меня! — я глотала слезы. Бабушка с сердитым лицом протянула мне салфетку.
— Даже самые глубокие сердечные раны можно вылечить повседневными делами, свежим воздухом и … этими фаршированными артишоками! — она открыла крышку и с аппетитом вдохнула. Но ничто сейчас не может заменить мне его! Я закрыла лицо руками и разрыдалась.
Сандра закрыла крышку, приблизилась ко мне и крепко обняла за плечи:
— Сейчас мы посмотрим, что хорошего произошло сегодня в мире. Поужинаем, пойдем спать. Завтра будет все по-другому. Вот увидишь.
Прижалась своей щекой к моей и добавила:
— Кажется, я старею. Совсем сентиментальной стала!
Бабушка взяла пульт со стола, включила телевизор и принялась разливать оставшееся в бутылке шампанское по фужерам. Но, глядя на экран, не заметила, как пена убегала из бокала.
Я подняла взгляд на телевизор и уставилась в мелькающие на экране фотографии Бруно Фрати, Алессандро Де Анджелис, Дуччо и Винченцо Массакра, деда и отца Энцо, и, наконец, Леонардо. Из того, что я успела разобрать, всего в нескольких шагах от нашей кондитерской произошла стрельба. Погибли двое. В полицию позвонили соседи, когда услышали выстрелы.
Что в доме Бруно Фрати делал Леонардо и старшие Массакра мне было не известно.
В этот день, как из ящика Пандоры, на меня сыпались все новые и новые неприятности.
***
Когда я закончила рассказ о своей неудавшейся любви, Энн потрясла бутылку, чтобы убедиться, что в ней не осталось больше ни капли вина:
— Печально, Фасолина, и даже нечем запить. Но чудится мне, а ты мою чуйку знаешь, что ты с ним еще встретишься.
— Нет, Энн! Цыганка та все наврала!
Но она прервала меня:
— Зачем ты пошла наперекор судьбе? Ведь грезила о Леонардо? А замуж вышла за его друга.
Этими словами она загнала меня в тупик. Вот только, что я сейчас могу изменить?
Часть II
Глава 10. Коктейли в четыре руки
Февраль, 2010, Тоскана, Италия
Я снова проходила мимо преторианского дворца, где много лет назад впервые услышала про “Девушку с васильками”, а рядом с ним светилась огнями вывеска нашего с Энн любимого бара «Фрари делла Лоджиа», местечко для девичьих пятничных уединений. Уже само название, обозначавшее сборище монахов, сулило душевно потусоваться и услышать cамые свежие местные сплетни.
Этим вечером Энн арендовала бар без персонала, чтобы устроить вечеринку-маскарад в честь годовщины их с Умберто совместной жизни.
Подходя к барной стойке старинной кладки, освещенной холодным голубым светом, я впервые в жизни увидела свою подругу в замешательстве.
— Я прям как знала! Умберто нанял двух студентов с гостиничного колледжа, чтобы коктейли готовить, а они застряли где-то во Флоренции. Ведь я ему говорила, брать помещение вместе с персоналом. Дьявол побери! В каких пропорциях для «Маргариты» текилу и ликер добавлять?
Я чмокнула ее:
— Похоже, есть что-то на свете, что вызывает у тебя затруднение.
Конечно, она может быть так уверена в себе! Зеленое шерстяное платье по фигуре оттеняло густые, темно русые волосы, каскадом спадающие на развитые плаванием плечи. На шее болталась зеленая с позолотой маска ящерицы, по всей вероятности, дополняющая образ хозяйки медной горы. Ей ни за что не дашь больше двадцати пяти, и она уже успела выйти замуж после четырех длительных романов. И теперь всякий раз напоминала мне, как я неудачно вышла замуж.
— Хорошие отношения — это как пара удобных туфель, которые не хочешь менять, даже когда они состарятся.
Она была в очень удобных для нее отношениях. Умберто завидный, хотя и не совсем уже молодой профессор-кардиолог, с виллой в Фьезоле, где с высоты птичьего полета видна как на ладони Флоренция. В том самом месте, с которого часто рисовали пейзажи Аннигони и Стефанелли. Вилла, достойная королевы, как часто о себе отзывалась Энн.
