class="p1">Она потратила на меня едва ли не всё своё время. Она вытряхивала из меня ту муть, которую внушала церковь, она взывала к моему сердцу, к интуиции и опыту. Она потрясала над моей головой некой книгой, которая перевернула её сознание и, как следствие, жизнь. К моему сожалению, книга была на английском.
— Вспомни, — восклицала Элла, — вспомни всё, о чём мы с тобой говорили и спорили сутками на наших кухнях, вспомни наши интуитивные поиски Бога, смысла жизни, наши прозрения и откровения! Так вот тут… — она возносила книгу горе, — …тут все ответы на наши вопросы, тут наши собственные ответы на наши собственные вопросы, мы всё знаем сами, только забыли то, что знали! А для того, чтобы мы не вспомнили забытое, и были придуманы церкви! Это они прибрали к рукам и спрятали истину, чтобы сделать нас рабами!
Она говорила много чего ещё, не вполне понятного мне тогда, но вселявшего робкую надежду на то, что ни я не конченая грешница, ни жизнь моя не кончена.
Улетая — на сей раз, похоже, безвозвратно — подруга обещала сделать выжимки из этой дивной книги и порциями пересылать мне их по электронной почте в собственном переводе.
Ровно через три дня после её отъезда, бродя по одному из книжных базаров, я нашла эту самую книгу на русском языке. Я глотала страницу за страницей, и ко мне возвращалась жизнь: радость, истина, любовь, свобода. Я перелопачивала своё нутро и выгребала оттуда слежавшиеся шлаки внушённых в детстве стереотипов. Я выдавливала из себя раба предрассудков и страхов.
Не сразу — и даже не очень скоро — моё психофизическое состояние подтянулось к духовному. Я оправилась от стресса и вернулась к прежней способности мыслить и поступать адекватно, не ожидая наказания за собственный выбор. И всё же я старалась не вспоминать об отставленном любовнике, чтобы не спровоцировать новый приступ самобичевания или — чего хуже — не впасть в новый соблазн, а на всякий случай отреклась и от будущих романов.
Что бы ни являли собой перемены, происходившие во мне под влиянием новых знаний, вероятно, моя изначальная конституция всё же больше годилась для старорежимного, упорядоченного существования. Тот слом, который вызвала трагедия, вернул меня на исконное место — и это было сильнее меня. Я поклялась себе… нет, теперь это называлось сделать выбор — я сделала выбор в пользу одиночества.
Конечно, в этом решении проглядывался, как шитый белыми нитками, страх повторения. А подобный выбор служил полной гарантией спокойствия моей дальнейшей жизни. Жизнь свою я заполню работой до отказа, а потом — когда-нибудь потом — начну писать: богатый опыт педагога и психолога нет-нет, да и просился быть излитым на бумагу.
Через год с небольшим я продала мамину квартиру — вместе с антикварной мебелью — в родном городе и купила равноценную здесь. После чего у меня остался небольшой задел на ремонт и на возможность не заботиться какое-то время о хлебе насущном.
Расстояние в две с небольшим тысячи километров оправдало все возлагавшиеся на него надежды: я обрубила канаты, сожгла мосты и начала с белого листа.
И вот, четыре года как я живу в новом измерении, в новом отсчёте времени. Новый город, новые — незнакомые — люди, новая жизнь. И только одна тоненькая ниточка связывает меня нынешнюю со мной прежней — давняя подруга, с которой, вероятно, нам так и суждено отныне и навсегда общаться лишь в виртуале.
* * *
— Благослови, господи, интернет, дивное твоё творение! — Закончила я свой рассказ, чтобы как-то смягчить его драматизм.
— И газету деловых объявлений благослови, господи! — Подхватил Андрей.
Не сговариваясь, мы подняли бокалы с забытым в них вином.
В тот момент, когда мы поднесли их к губам, раздался тихий мелодичный бой. Напольные часы, стоявшие справа от нас у стены, показывали полночь.
Мы молча улыбнулись друг другу. Произошедшее было весьма символично: поведав предельно откровенно один другому свою жизнь, мы перевернули последнюю станицу каждый своей истории, и теперь словно начинали всё с нуля и в новом состоянии — в состоянии соприкосновения.
Вот и время начало свой отсчёт — с ноля часов.
Это был ещё один длинный-длинный день…
* * *
22.10.2005. Суббота.
После занятий в школе мы втроём перекусили в любимой забегаловке нашего парня и поехали за зимними покупками.
Внезапно наступившие холода со снегом и совсем не октябрьской метелью, запорошившей всё ещё буйную растительность, словно дали нам понять: не стоит затягивать с подготовкой «саней к зиме». Кстати, по этой же причине — из-за резкой смены погоды — мы отказались от путешествия к морю: в ближайшие дни на всём побережье обещали дожди и ураганы.
Мы составили список покупок ещё и с учётом предполагаемой в конце декабря поездки «на дачу» на время каникул Егора. Экипировать пришлось, кроме всего прочего, и меня, поскольку одежды для зимнего спорта у меня давно уже не водилось. Андрею тоже требовалось кое-что обновить.
К счастью, шоппинг оказался не таким затяжным, как я опасалась, и весьма плодотворным — все пункты были выполнены. А один — «спортивная экипировка» — даже перевыполнен. В последнем на нашем маршруте магазине Егор увидел симпатичные комплекты для мужчин и женщин, выполненные в одном стиле: трикотажные шапка, шарф и варежки — и настоял, чтобы я купила всем нам по такому комплекту. Нужды особой в этих аксессуарах не было, но я пошла на поводу у мальчишки — уж слишком он настаивал…
До ужина оставалось ещё время, и я предложила заехать ко мне домой, чтобы забрать тёплую одежду.
* * *
Квартира располагалась в старом доме с удобной планировкой, и я в неё влюбилась, едва шагнув за порог — несмотря на запущенный вид. Ремонт я делала без шика, а обставляла почти аскетично: только самое необходимое. Прожив всю жизнь — сначала с мамой, а потом в такой же квартире мужа — среди «классического» стиля довоенной обстановки, с громоздкой, векового возраста мебелью, тяжёлыми гардинами, плюшем и хрусталём я почему-то страстно захотела минимализма. Стены я сделала цвета топлёного молока, полы в обеих комнатах застелила длинноворсным покрытием на тон темнее. Мебель выбрала светлую: небелёная парусина, золотистая сосна, стекло. Тем не менее, в квартире было очень уютно и тепло — даже визуально. Все окна выходили в зелёный двор, а летние закаты венчали моё удачное приобретение живописной короной.
— Ух ты, как у вас красиво! — Воскликнул Егор, едва ступив
