в неё. Его глаза немедленно закрылись, превратившись в темницы. Он тихо лежал под дождем, который гладил его леденеющей дланью, будто бы пытаясь преодолеть свою вечную индифферентность.
***
Сосны и камни. Выше нуля. Утро 17октября, Чт.
Забытье и смех. Выше нуля. Утро 17 октября, Чт.
Вторая кожа. Выше нуля. Утро 17 октября, Чт.
3 часа одиночества
3 минуты скорости
2 блика глаз
Одно скольжение букв по грани рассыпавшихся слов
Падает
Падает
Падает
В прорези маски
Над озером из хрустальных бусин
Увиденным ранее
Осмысленным
Разумом пристрастного наблюдателя карточных фигур и домов
Клочья зонтичных растений разбросаны по висячим садам
Цифры потеряли смысл Буквы потеряли смысл
Из эфемерного — в болезненно конкретное
… Неказистые, сероватые хуторские дома (Доски вразнобой — щербатые кривые зубы разлагающегося рта), фоновый лес, заросший огород и люди…
… Несколько молодых людей в невзрачной одежде…
… На их лицах закреплены сабельные улыбки, а из-под кожи иллюминирует недоброе, злорадное сияние…
… Чувство первородной подмены или экзистенциальной кражи, смешивающееся со странным ощущением невесомости собственного тела…
… Было очень сложно ощупывать мыслью эти непонятные сигналы — они будто глубоко ныряли в вязкую битумную массу, сквозь которую едва можно было пробиться…
… Резкая встряска, и он понимает, что один из людей держит его за шкирку…
… Он скашивает глаза, видя серые лапы с белыми кончиками и пушистый шомпольный хвост. От ужаса Хренус непроизвольно вскрикивает, и звук, вырвавшийся из его глотки, окончательно подтверждает худшие опасения Серого Пса.
— «Мряяяууу!»-
— «А, смотри-ка, заорал, скотина ёбаная»— один из людей наклоняется к Хренусу и больно треплет того по щеке.
— «Сука, знает, что накосячил, по глазам, блядь вижу. Давно мы тебя искали»-
… Серый Пёс (вернее, серый кот), обвиснув в беспомощности инфанта, может только наблюдать за тем, что его мучители готовят ему, и ужасаться…
— «Андрус, давай-ка эту срань сюда»-
… Странный звук, словно шипит искусственно созданная змея…
… Его почти полностью неосязаемые передние лапы стягивает что-то очень тугое, упругое, стягивает планомерно до тех пор, пока они не окажутся полностью зафиксированы…
… Затем они переходят к задним лапам…
… Стреноживание производится в тусклом свете злобной радости…
— «Вот, пидор, теперь не попляшешь»— Хренус видит перед собой лицо Андруса.
… У всех людей лица одинаково жуткие, но у каждого по-своему. У этого лицо слегка сужается к низу, что придаёт ему дьявольский, мефистофельский вид.
… Бесовской шепот дымчато сочится из его глаз…
— «Так…»-
… К боку грубо прижимают что-то продолговатое, неживое, а затем несколько лент, как корсет, стягивают живот кота, связывая того с неизвестным объектом…
— «Готов»— Андрус поднимается и глядит прямо в глаза коту — «Больше гадить не будешь, сука, не погадишь нам больше»-
… Он бъёт Хренуса по морде наотмашь…
… Если бы не паралич, то Серый Кот заорал бы от боли, но в такой ситуации он был способен только на жалостливо-возмущенный стон…
— «Ааааауэууу»-
— «Не нравится ему, смотри. Клади давай»-
… Как подстреленную утку Хренуса бросают в траву…
… От сильного удара об землю тот ещё некоторое время не может прийти в себя…
… Андрус наклоняется к нему и несколько раз щелкает чем-то: из его кулака летят искры…
— «Есть»— Он резко отбегает к своим товарищам, которые ждут его в отдалении…
… На фарфоровых тарелках их лиц смешиваются щёлочное злорадство и акварельно-наивное ожидание чуда…
… Это ужасные и противоречивые гримасы жестоких детей, взявших в руки орудия пыток, сделавшими своими играми мучение живых существ…
… Кот осоловело поднимает голову…
… Какое-то сверкание, вспышки или снопы исходили из него…
… Он приглядывается сквозь звон контузии…
… Нет, не из него, а из того предмета, который теперь связан с ним…
… Животный ужас перед огнём заставляет дернуться, но путы на лапах не дают много простора для движения…
… Второй рывок, и он только переворачивается на другой бок…
… Жжёт…
… Рывок обратно…
… Пахнет палёной шерстью…
… Что делать?..
… Рывок…
… Жалобный стон…
… Рывок…
… Рывок…
… Стон….
… Искра…
… нет…
… от дыма слезятся глаза…
… Рывок…
… нет, нет…
… вопль отчаяния…
… нет, нет, нет…
… Боль от ожога…
… нет, Нет, НЕТ, НЕТ….
ВЗРЫВ
Уведомление о продаже жизни пришло слишком поздно
Доля слёз одежды, растаявшего дня просо
Как будто бы промелькнул всполох карт в руках опытного шулера, и вокруг появился новый пейзаж — засыпанное снегом, промёрзшее лютеранским холодом кладбище. Склепы и надгробия, изъеденные шрифтом мёртвых слов, голые деревья кричат руками белому небу, снежную плоть вспарывают чёрные хребты изгородей.
И вот, посреди этого места, этого опостылевшего декорационно-стандартного кладбища и очутился Хренус. Головокружительность смены состояний не сразу позволила Серому Псу ощутить своё тело. Он опять был зафиксирован в вертикальном положении, но теперь, поглядев вниз, Хренус заметил, что стоит на задних лапах причём всё его тело, вплоть до самого кончика морды, было сокрыто серым плащом, наглухо застёгнутым на все пуговицы. Поза его была статична и конечности ему не подчинялись. Единственной движимой частью тела Серого Пса была голова, на которой ощущалась шляпа, впрочем, меньшая по размеру, чем у Шишкаря, поэтому почти незаметная. Воспользовавшись этой ограниченной свободой, он огляделся, увидев, что стоит в толпе одетых в такие же серые плащи и шляпы собак, собравшихся возле пустой мёрзлой могилы. В изголовье, на небольшом подиуме, стояла собака колли, одетая в длинную пурпурную мантию. Колли произносила претенциозную речь, сопровождавшуюся обильной жестикуляцией:
— «И так мы скорбим вместе»-
Приглядевшись к собачьей публике, Хренус с невыразимой радостью для себя узнал тонкие, эфемерные силуэты псов из Серебряного Леса. Отсутствие глаз придавало их абстрактным мордам выражения непередаваемого наслаждения высшего порядка — тонкого и непорочного. От их голов поднимался лёгкий белый дымок, который огибал поля фетровых шляп, слегка покусывая их. Хренус немного испугался — не дымка, который был настолько чист, что, казалось, его можно было запачкать дыханием, а того, что сами эти призрачные псы превратятся в дым, растворившись навсегда. Только сейчас стало понятно, как мало ему было тех фракций времени, которое он провёл в их угодьях. Собственно, он даже не успел понять, насколько долгожданным отпуском из армии сломанных форм был тот опыт. То было временем абсолютного комфорта. Единственным таким временем в жизни Серого Пса.
— «Скорбь довлеет над миром!»-
Но исчезновения не происходило. Они стояли недвижимые и отстранённые.
— «Потоки слёз изливаются с небес!»-
Хренус ощутил внутри себя мягкое, но всепоглощающее сжатие, какое испытываешь при
