твоим отражением. Впрочем, это всё литература! Пора затягивать петлю на шее этого повествования!»— Хренус перевернул настроение от тоскливого к восторженно-злому.
— «Ты прав, наша история закончена»— с ощутимой грустью в голосе сказал Фигура.
— «Наша»— Хренус ухмыльнулся-«Раньше я никогда бы не подумал, что ты в своей потусторонности — одна сторона твоей морды будто бы оттянула на себя кусок ночного неба, а другая — погрязла в мутных пучинах болота, где оружие прошлых войн вечно хранит свою боеготовность — мог так сильно втянутся в историю»-
— «Даже в самый последний миг можно что-то узнать»— слова Чернобурого Лиса были совсем эфемерными, как слабый шелкоподобный ветер — «Теперь смотри»-
Перед псом засверкал едва различимый отблеск тончайшей нити, уходившей вглубь тьмы.
— «Ты уже дальше любых слов, Хренус»— с каждым словом речь Лиса как будто распадалась, и на последнем слове прозвучал сам семантический оттиск слова, а не его фактическое произнесение — «Прощай»-
Теперь Серый Пёс остался совершенно один.
Он подошёл к нити. В шаге — когда он сделан — возникает далекий, колоссально изгибающийся рокот, вобравший в себя и рокот леса, и рокот улиц далёкого времени, и рокот казалось уже не существующих воспоминаний, и рокот субъективных, невыразимых ощущений, рокот душевного ропота и, наконец, траурный в своей торжественности рокот окончания — то самое безмолвное, ощущаемое кожей.
Он сделал первый шаг: неуверенный, дрожащий, бледный; второй шаг, который уже был твёрже и имел в себе спазм утреннего взгляда, затем третий шаг, в котором зазвучали свечи жизни, четвёртый, который отзвуком оживлял неиспользованные реальные ситуации, пятый — забытые при пробуждении фразы, шестой — цитаты из стихов и песен, седьмой — воинственные смыслы и иллюзии величия, ещё, ещё, ещё
шаги
Ещё шаги
И Хренус услышал
произнесение
Слова, слова, слова, слова
Слова описывают
Слова обтачивают
Слова множатся
И идут одно за другим
Слова создают из небытия
Псов, лис, котов, людей, призраков, города, леса, сады и улицы
Слова проявляются в кадре:
Величественный костёл, каждый кирпич в кладке которого — как покрасневшее от слёз веко
Они меняют начало и конец, Они гарцуют как дельфины
Пока кто-то молчит про поэзию,
Хренус, вернись на весь текст назад
Его внешняя привычка сплёвывать стала отличной иллюстрацией внутреннего процесса: он сплёвывал себя до тех пор, пока ничего не осталось.
Хренус, вернись на двадцать слов назад
Пока же тело было недвижимо и по мраморным глазам ползли бактериальные облака.
Хренус, вернись на двенадцать слов назад
Псы бегут не просто так — они убегают от этого сияния — жуткое осознание отяготило Хренуса.
Хренус, вернись на четырнадцать слов назад
Он тихо лежал под дождем, который гладил его леденеющей дланью, будто бы пытаясь преодолеть свою вечную индифферентность.
Хренус, вернись на семнадцать слов назад.
— «Да, я — поэт»— скомкано гавкнул Хренус в никуда и тут же осёкся, ужаснувшись тому, как мысли переполнили его.
Хренус, вернись на восемнадцать слов назад.
— «Это моя пощёчина Луне. Для чего она вообще нужна, если она ни к чему так и не удосужилась заиметь отношения?!»— громко сказал он серым псам.
Хренус, вернись на двадцать пять слов назад.
— «Фигура, отведи меня к моей судьбе. Я слишком устал, мне пора отдохнуть»-
Хренус, вернись на двенадцать слов назад.
— «Этот вопрос я задал просто так. Я ведь и сам знаю, что это последняя наша встреча»-
Хренус не возвращайся назад на слова
Звёздная голова, прохожий убегает в окно
В окно, в пустыню вопросительных знаков,
Город непостоянных страхов
Статуя в клетке
Хренус, подожди ещё немного
Встань на колени перед искусственным озером,
Примани лодочника странным медальоном,
Покажи ему свою кровь
Ведь горло перерезано лезвием улыбки
Вход в утро и выход в вечер
Главное — это слушать рокот,
Разбирать в его потоке
Звуки завтрашней речи,
Тогда нужные решения сами проступят сквозь стены
И вам не нужен будет больше флюгер, чтобы сказать, куда дует ветер
Хренус идёт по нити
Фигура, ты — Фигура, я — Фигура, не говори со мной, скажешь что, я заговорю с тобой
Абразивным звуком ночного пламени
Штора миллиона страниц падает
Его слова расцветали как белые розы, а жестикуляция повторяла цветение ирисов, чему она была поражена
Хренус вернись на пару минут назад!
Счета, выставленные за потраченное время, ушедшие минуты
Время стало конечным
Серебряная цепь, скрытое колесо, бумажный парус и огонь сверхъестественной скорости
Этими фразами я кидаю тяжёлый топор в пульсирующее сердце уязвлённого мироздания
Хренус, не уходи!
Давай сделаем вид, что мы не знали друг друга до этого момента, что ничего не говорили, как будто открыли ранее нечитанную книгу?
Эта книга — дни города и леса
Эта книга — итог десяти лет
Эта книга растворяется в ночной листве
Хренус, вернись!
Дух автора вселяется в тело персонажа и руководит его действиями, смотрит через его глаза. В этом камуфляже он беспрепятственно подходит вплотную к образу. Приближение в незащищённом облике сиюсекундно убило бы его. И внезапно образ отделяется от изображения, протягивая руку, и рука образа не исчезает; она из призрачной становится реальной и будет ожидать вечно, теперь ничто её не отведёт. И автор берёт эту руку и крепко сжимает, чтобы уже никогда не отпустить. Вместе они ускользают прочь, как протяжная музыка, и автор покидает персонажа.
И в этой бреши повествования, в момент, когда не осталось больше ни сюжета, ни других персонажей, ни стилистических тропов и фигур, ни даже самого автора, в этот самый момент впервые Серый Пёс получил возможность сказать свои собственные слова, а не реплики, придуманные другими. Великая ирония и горечь были в том, что это произошло только в последние мгновения повествования:
«Я блудный сын природы,
Всё, что я любил — ложно»
