Этот самый «Бельм» пристально смотрел на ноги Данилы. Когда тот уже был буквально в паре шагов, Бельм резко воскликнул:
– Оп, осторожно!
Данила тут же затормозил, словно в стену влетая, и скривился.
– Правильно. Никто не хочет пересекать границу. Даже ты. Так вот, тебе надо чего от меня?
– Говорю, отойди от пацана.
– С чего вдруг? Он на моей территории, а это значит – моя вещь. Что хочу с ним, то и делаю.
Мне в бок снова прилетела его плетка, но я уже слабо что-то ощущал. Я видел только, как Данила беспомощно дернулся, но тут же остановился.
– Или ты хочешь сказать, что это твой человек? Тогда, как ты объяснишь, что он делает на моей территории?
Данила насупился, сжав зубы. Он молчал.
– Что, не твой? Значит, я могу его убить. Было бы очень неприятно, если бы ты ко мне шпиона заслал. Война бы была, сам знаешь.
– Ты серьезно думаешь, что этот олух – шпион? Как он попался, расскажи. Даже интересно.
Бельм слега вскинул голову, надменно смотря на Данилу.
– Ты прав. Для шпиона он слишком туп. Но это не объясняет, что он делал на моей территории.
– Я его недавно подобрал. Не успел рассказать, что да как тут у нас.
– Ну так следи за ним получше. Зачем он вообще сбежал от тебя? Какая-то хреновая история. Нескладная.
– Это проверка была. Я ведь тоже никому не доверяю, вот и устроил ему тест. Хотел посмотреть, не заслал ли кто его.
Бельм оценивающе смотрел на Данилу. Он не верил ни единому его слову.
– Ладно. А что мне с этого? Ну отдам я его тебе, и? Я могу убить его и мне ничего за это не будет.
– Я рынок тебе отдам.
– Рынок? Так там нет ничего, на кой черт он мне сдался, – усмехнулся Бельм.
– Тогда… не знаю… колесо обозрения.
– Ннеееа. Скучно.
– Ладно. А чего ты хочешь?
– Животное твое.
– Нет.
– Ну, попробовать стоило. Тогда… ты закрываешь глаза на то, что происходит в 9 районе. И не лезешь туда.
Данила молчал. Было понятно, что это было не самое хорошее предложение. Наконец, подумав, он согласился:
– Ладно.
– Тогда, после заката можешь забрать его.
Бельм оскалился. Все это – был фарс. На этой планете закат никогда не наступает.
Данила взорвался от злости. Он занес ногу, чтобы пересечь черту, готовый атаковать, но свист пули, вонзившейся рядом с подошвой его ботинок, остановил его.
Бельм, который за мгновение вытащил из-под своего плаща коротенький пистолет с глушителем, точнехонько подстрелил песок вблизи Данилы, делая тем самым предупредительный выстрел.
– Не будь таким вспыльчивым, зайчик. Не то я и ему, и тебе голову отстрелю.
– Пф, кишка тонка, – фыркнул Данила, – меня ты точно убивать не станешь, а убьешь его – о, я клянусь, я перееду всех вас на своем бульдозере. Тут даже до войны не дойдет. Ты видел меня в ярости, ты знаешь. Поэтому, пока я еще держу себя в руках, отдавай его мне.
– Ты тоже видел меня в ярости. Буду я тебя бояться, угу. Хах. Ладно, – Бельм со всей мочи пнул меня в живот, как мячик, по направлению к Даниле, – забирай этот мешок с говном, раз так надо. Сейчас война с тобой мне точно не выгодна. Да что ты будешь делать…
Видя, что я не особо сдвинулся с места, Бельм нагнулся, хватая меня за воротник жилетки, и потащил к невидимой линии. Уже поравнявшись с Данилой, он действительно, как мешок, швырнул меня ему в ноги тут же направив дуло пистолета мне в голову:
– Только дернись и мозги его в руках понесешь.
– Он на моей территории.
– Клал я на это.
– Попробуй только.
Бельм снова оскалился, нажимая на курок. Я весь сжался, зажмурившись. Но ничего не произошло. Только щелчок раздался.
– Да пули кончились, успокойся, бешенный наш.
Данила дернулся вперед, готовый нарушить все территориальные правила, а я, напрягая последние силы, остановил его, вцепляясь рукой в полу его плаща.
– Серьезно ты что, хочешь войнушку? Друг твой того и гляди помрет. Некогда поди.
Данила скосил глаза на меня, оценивая мое состояние и отступил.
– Вот и порешали. До свидания, Красноглазый. И помни про уговор. Нарушишь – отстрелю голову пацану.
Я проснулся от боли в боку. Первое время я вообще не понимал, что происходит. Голова трещала очень сильно, да и все тело ломило. Я разлепил глаза, оглядываясь. Последнее, что я помнил – это то, как на меня навели оружие и выстрелили холостым. Дальше – ничего не помню.
– Проснулся, – где-то сбоку я услышал уставший хриплый голос Данилы. Я приложил силы, чтобы повернуть голову на звук. За столом сидел и курил панк, вокруг которого уже все заволокло дымом. На нем не было привычного плаща, лишь льняная рубаха с закатанными до локтей рукавами. Чуть напрягая зрение, я увидел, что эта молочного цвета рубаха была испачкана в чем-то темном.
– Можешь не разглядывать меня так, – заметив мой взгляд, прервал меня мужчина, – это кровь твоя. Ну, это, на моей рубашке. Черт, я думал ты умрешь.
Панк со злостью затушил окурок о стеклянную пепельницу и тут же закурил еще одну сигарету:
– Какого черта ты там забыл? – его голос звучал одновременно и грозно, и очень устало, – почему из всех здешних группировок тебе «повезло» наткнуться именно на эту, а? Ты какое-то проклятье для меня или что? Черт, – он вскочил и с остервенением пнул кресло, на котором сидел секунду назад, отчего то накренилось и упало на пол, – черт! Чего ты высунулся на поверхность, не мог дождаться меня? Черт!
Он начал крушить все, что попадалось ему под руку, скидывая вещи со стола.
– Чего ты так взбесился, – прохрипел я, – все же нормально.
Данила застыл, опустив голову. Парня словно трясло. Он ответил мне сквозь зубы:
– Нормально? По-твоему, это – нормально? А если бы я не проезжал тогда мимо? Если бы не успел? Ты бы умер, понимаешь?
Он поднял на меня взгляд. Его глаза даже отсюда, с расстояния пары метров казались очень грустными и потухшими. Вся моя физическая боль как будто меркла по сравнению с болью в них.
– Но я же не умер.
– Знаешь, сколько времени я провел, приводя тебя в порядок? Я со счета сбился, правда. Но я могу сказать примерно – 5 часов, а еще часов 5 ты был без сознания. Итого 10 часов. 10 сраных часов, мать твою. Посмотри на пол, – он подождал, когда я переведу взгляд на пол рядом с кроватью и продолжил, – и это часть, которую я уже не в силах был убирать, оперируя тебя.
Весь пол был усыпан окровавленными тряпками и бинтами. В лужах крови валялись ножницы, ножи, перчатки, какие-то ампулы. Я поморщился, виновато поднимая глаза. Откуда-то из темноты комнаты прибежал кот, запрыгивая на кровать и тыкаясь мордочкой в мою руку. Я тут же развернул ладонь, помещая ему на макушку и гладя. Кот облизал мне пальцы и аккуратно перебрался мне на грудь, каким-то чудесным образом не задевая ни одну повязку. Он свернулся клубочком, уставившись своими глазами на меня и заурчал.
