— И ты думала… я испугаюсь, что твоя мама была стриптизершей?
Зара нахмурилась и крепче прижала сумку к груди.
— Ты знал?
— Нет, и мне все равно. — Он снова двинулся навстречу, но она уклонилась в сторону. — Меня не заботят газеты, Зара.
— Ты говорил, что не любить, когда ранят чувства других.
В этот раз он ухватил ее за плечо и заставил поднять глаза.
— Что напечатал журнал, Зара? Статья причинила тебе боль?
— Не мне, моей матери. Я не хочу, чтобы они снова трепали ее имя и память.
— И ты из-за этого решила пожертвовать нашими отношениями?
— Да, — тихо откликнулась она, но взгляд оставался твердым и решительным. — Прежде чем они начнут копаться в грязном белье.
— Мне наплевать…
— А мне нет! И не из-за себя, и даже не из-за тебя, из-за моей мамы. Ты рассказывал, что твоя мать тоже ненавидит прессу. Разве ты не понимаешь? — Она бросила сумку на пол, схватила Алекса за плечи и встряхнула. — Они вытащат на свет старую историю моей мамы, затем твоей. У них появится большое поле деятельности, вся эта ложь, мерзкие подробности. И сердечная боль. Я не вынесу, и твоя семья тоже. Мне очень жаль, но я просто… не могу!
Надрыв в ее голосе глубоко тронул его.
— Ты поступаешь как трусиха, прячешься в кусты. Думаешь, твоя мама гордилась бы тобой?
Она дернула головой, словно от удара.
— Да, — с достоинством ответила Зара, — потому что я не эгоистка. И думаю о людях, которые могут пострадать.
— О своей матери я позабочусь сам.
— А как же семья моего отца? Его вдова? Она не хотела бы снова видеть имя своего мужа в скандальных хрониках. Мы хорошо провели время на простынях, спасибо!
— Ты видишь наши отношения именно так?
— А что еще есть между нами, Алекс?
Он пристально смотрел в непроницаемую темноту ее глаз, и вдруг все напряжение долгого дня нахлынуло на него.
Если бы он мог открыть ей свои чувства!
Впрочем, он пытался отпустить ее, но не смог.
— Мы превратимся в пыль, если позволим им управлять нашими решениями и нашими жизнями. Мы пыль, если ты сдашься без борьбы и предашь нас.
— Мне придется. Прости.
— Ты, правда, сожалеешь или тебе так удобно?
Искра возмущения блеснула в ее глазах, и он решил, что подвернулся шанс поспорить, но силой воли она потушила огонь.
— Не важно, почему. Просто… отпусти меня. Мне нужно принять душ и переодеться. А затем у меня занятия.
Его глаза превратились в узкие щелочки, желваки на щеках дрогнули.
Она не ожидала, что он последует за ней в дамскую раздевалку. Затерявшись в своих мыслях, она
не слышала его шаги за спиной, пока не хлопнула дверь.
Зара обернулась. Вздох в крошечной комнатке был похож на взрыв, казалось, белая керамическая плитка слетела со стен.
— Что ты… — голос ее сорвался, она облизала губы. — Что ты делаешь?
Он перевел взгляд с ее губ на глаза.
— Занятия?
— Через полчаса. — Зара положила сумку на скамью и скрестила руки на груди. — Будь добр, уйди, мне надо приготовиться к занятиям.
— Времени уйдет немного.
— На то, чтобы выйти отсюда? Минута.
Зара подошла к душу и повернула кран до отказа. Хлынула горячая вода.
Беседа закончена, Алекс Карлайл. Теперь уходи. Когда она вернулась к сумке, щелкнул замок.
— Ты запер дверь? Что ты делаешь?
— Убеждаюсь в том, что нас не побеспокоят.
Она ощутила прилив безудержного смеха. Он наблюдал за ней сквозь клубы пара, его взгляд будоражил и возбуждал. Хищный, напряженный взгляд, словно пробирающийся под кожу, заглядывающий в душу.
Черт бы его побрал! Почему он не может принять ее отказа?
Потому что тогда бы он не был тем, кем является, подсказал внутренний голос. Тогда бы ты не влюбилась в него, не заперлась бы в душе в ожидании его следующего движения.
Ей придется проявить мужество и держать его на расстоянии вытянутой руки.
— Алекс, мне нечего больше сказать. Пожалуйста, прими все как есть.
— Я бы очень хотел. Это бы облегчило мою жизнь.
— Тогда попытайся, — попросила она.
Он двинулся к ней.
— Не могу, Зара.
Ей некуда было идти, не было возможности сбежать от этого мужчины и осознания собственного бессилия. Зара опомнилась, только когда спиной почувствовала холод кафеля.
Он остановился прямо перед ней, упер руки в стену с обеих стороны ее головы.
— Не… — выдохнула она.
— Не?..
— Не трогай меня!
Его глаза сузились.
— Я не трогаю.
Да, не трогал, но стоял так близко, что она чувствовала жаркие волны, исходящие от него. Дышать стало трудно, не хватало воздуха.
Опасно находиться в комнате, пропитанной водой, где так много электричества!
Зара пыталась спрятаться от цвета зимнего океана глаз, от искр искушения. Она видела, как напряглись уголки его рта, и поняла, что у нее всего лишь секунда, чтобы овладеть ситуацией.
— Ты меня не трогаешь. Прекрасно. Тогда что ты хочешь? — с отчаянием спросила она.
Он слишком долго смотрел на нее, Зара уже стала сомневаться в его способности понять свои желания. Он действовал импульсивно, руководимый инстинктом и уязвленной гордостью, совсем как она, когда сочиняла ту злосчастную записку. Боже, все дело в листке бумаги, слишком много женщин сообщали ему об отставке столь дипломатично.
— Ты не принимаешь мои аргументы из-за записки?
— Вероятно, мне нужно услышать это своими ушами. — Его голос стал таким же легким и теплым, как клубы пара. — Скажи, что не хочешь меня, Зара. Скажи, что не скучала по мне и что огонь в твоих глазах горит подругой причине.
— Не надо, Алекс, — прошептала она. — Не используй мое влечение к тебе в качестве средства манипуляции.
Мужчина замер, удивленный и обиженный.
— Ты считаешь, я манипулирую тобой при помощи секса?
— Да! — Черт бы тебя подрал! Уши заложило от бушующей внутри ярости. Она выпрямилась, смело посмотрела ему в глаза. — Ты пришел сюда, запер дверь и прижал меня к стене. Ты знал, как оказать давление на меня, нужно просто подойти ближе…
Он хлопнул ладонью по стене около ее головы, и Зара отпрянула в сторону. Секунду он всматривался внимательно и грозно в желтую глубину ее глаз. Вдруг она толкнула его в грудь.
