— Я хочу закончить обучение, — предупредила она.
— Конечно. Я могу жить, где тебе нравится.
— Ты переедешь? — поспешила она. — В Мельбурн?
— Если хочешь.
Зара медленно покачала головой.
— Почему?
— Я люблю тебя и хочу быть с тобой.
Она крепко зажмурилась, чтобы не разреветься. Затем взяла его лицо в ладони.
— Ты, правда, сделаешь это?
Он улыбнулся, и она наклонилась и прижалась к его губам, впитывая счастье через кожу, чувствуя, как умиление разливается по телу.
— Я люблю тебя, Алекс. Ты даже не представляешь, как сильно.
Его глаза закрылись, а когда снова открылись, то радостно сияли. Зара провела пальцем по его верхней губе, снова поцеловала.
— Это «да»? — спросил он.
— Да, абсолютное «да»!
Зара на секунду замерла — только что она согласилась выйти замуж, и его концепция счастья слегка пугала ее. Но тут он улыбнулся, и тень сомнения исчезла.
— Я плохо о тебе думала, — сказала она.
— О? — Его руки скользнули к ее плечам, затем к спине.
— Я думала, что не могу любить тебя потому, что ты не тот человек, кого я могла бы представить своей матери.
Алекс замер, слегка сдвинул брови.
— Поверь, мне бы очень хотелось встретиться с твоей матерью, и она бы полюбила меня.
Брови Зары взлетели вверх.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я буду любить ее дочь очень сильно. — Его руки остановились на ее бедрах. — И дам ей все, что она пожелает. — Алекс притянул Зару к себе. — Наполню ее удовлетворением до самых краев, и улыбка никогда не сойдет с ее губ.
Она улыбалась, когда он начал целовать ее, и все еще улыбалась, когда долгое время спустя он закончил. Она уютно устроилась у него на груди.
— Расскажи мне о своем доме.
— Что ты хочешь узнать?
— На что он похож?
— Обычный дом, — Алекс пожал плечами. — Стены, крыша, много комнат.
Она рассмеялась, ответ удивил и развеселил ее.
— А бассейн есть?
— Два.
— Ты шутишь?
— Один внутри, другой снаружи. — Чтобы развеять недопонимание, продолжил: — Мы можем наполнить только один, если ты считаешь, что держать два — непростительное расточительство.
— А гимнастический зал есть? — продолжила она.
— Суперсовременный зал, — торжественно объявил Алекс, его руки скользнули под ее рубашку. — Ну, есть еще что-то, что ты хочешь узнать о моем доме? Через шестьдесят секунд… — он расстегнул застежку бюстгальтера, — я не смогу разговаривать.
— О, почему?
Он стащил с нее эту ненужную деталь туалета.
— Буду занят более важным делом.
— И?.. — продолжила Зара некоторое время спустя, когда, лежа в постели, обнаженная и счастливая, восстанавливала дыхание. — Как далеко твой дом от Сиднейского университета?
Алекс открыл глаза.
— Значит, мы собираемся жить в Сиднее?
— Возможно. Хотя я хочу, чтобы ты знал — это исключительный случай, не всегда тебе удастся настоять на своем.
Алекс лишь улыбнулся, обнял свою будущую жену и стал планировать, когда в следующий раз он снова будет настаивать на своем.
ЭПИЛОГЗара переехала в сиднейский дом Алекса и решила, что сохранит оба бассейна. Гимнастический зал действительно оказался необыкновенным. Они провели много чудесных минут внутри прекрасно оборудованных зеркальных стен.
Со свадьбой они не торопились. Зара не желала спешить и настаивала на шестимесячном покое.
Они обвенчались во дворе Камеруки, под широким, синим, северным небом Австралии.
Рэйф стал свидетелем и получил все полагающиеся ему по статусу полномочия. Сюзанна вернулась из Америки вовремя, чтобы стать свидетельницей, и, хотя продолжала хранить имя своего возлюбленного в секрете, осчастливила Зару тем, что позволила объявить себя сестрой невесты.
Энджи, конечно, организовала вечеринку для семьи и маленького круга близких друзей. Предполагалось, что жена Рэйфа поможет ей с приготовлением блюд, но в ее деликатном положении ранних месяцев беременности это оказалось для Кэт непосильным. А Энджи лишь улыбалась и благодарила Бога за то, что он подарил ей выносливость и здоровье.
Мора Кин Карлайл сидела в первом ряду, крепко держала руку Томаса и широко улыбалась, а слезы струились по щекам.
Как знать, может быть, Чарлз смотрел сейчас на всех откуда-то сверху и радостно вздыхал. Его обожаемая жена и трое его мальчиков были счастливы и улыбались. В доме царил покой, звучал смех. Его миссия на земле завершилась.
