– Идем. Кровь. Бой.
Прыгун спешил за мортами. Его длинные задние лапы отталкивались от земли, сгибаясь в двух суставах, не успевая зарыться в снег. Он быстр. И похож на лягушку, но сам об этом не догадается никогда. Тритон бежал за ним на четвереньках, поводя вытянутой головой. Темно-оранжевая полоса вдоль спины, от короткой шеи до совершенно человеческой плоской задницы, налилась кровью.
Мы шли за ними. Не спеша, но и не задерживаясь. Холодно, но каждый знал – его согреют бой и добыча. Отставал только Черепаха – наша тяжелая ударная сила, медленный, но упрямый. Кажется, он – женщина, но точно не знаю. Главное, его почти невозможно победить в бою, слишком толстый панцирь.
Тяжелая полоса дороги, упавшим великаном разрезавшая лед водохранилища надвое, показалась перед нами. Дамба ВОГРЭС. Что означали эти буквы, я даже не стал выяснять в чужих головах. Достаточно звонкого сочетания звуков, как Тритон языком щелкнул: дам-ба-во-грэсссс. Убежище наше уже позади, здание ТЭЦ – да зачем столько странных слов, предки?! – осталось левее.
На дамбе, среди ржавых коробок машин, далеко впереди стал виден враг.
– Сов. Сов. Сов.
Вдоль нашего отряда шелестело это слово. Я и сам уже видел – над плотной группой людей в сером крутились в небе три страшные птички. Мы были готовы и к этому, но неприятно. Они злые и сильные, это вам не слабые людишки в смешных плащах с капюшонами. Это – серьезный враг.
– Спокойно. Сила. Бой.
Я своей волей, своим мысленным шепотом успокаивал друзей. Приглаживал их нервно поднятые вверх хохолки чувств. Мортов успокаивать незачем, они плевать хотели на любого врага. Смерти для них не было. Только добыча и победа.
От серых шла волна силы. Мысленной, но это даже хуже, чем физическая. Наверное, сам повелитель пламени и чего там еще вылез из своего заповедного леса. Это даже хорошо, мы разделаемся с врагом одним ударом. Людей можно не считать, а птички… Ну что ж, птички без своего властелина тоже были обречены.
Все складывалось неплохо, как мне тогда казалось.
– Сила. Боль. Враг.
Да, Черноцвет начал давить на нас. Ощущение встречного ветра – это у меня, не знаю, как у друзей. Прыгун вон остановился, передумав гнаться за мортами. Стоял и ждал чего-то. Я бы сказал: думает, но… ему особо нечем.
Собачкам по-прежнему все равно – передовой разведчик уже добрался до серых, сейчас вцепится в первую жертву. Или не вцепится – на месте группы врагов вдруг появились огромные языки черного маслянистого пламени, из которых во все стороны били короткие молнии.
Твою ж мать… Морт-разведчик взвыл и отшатнулся в сторону, улетая через дыру в ограждении вниз, на лед. Скатился по крутому скату из почерневших бетонных плит.
Утро перестало быть томным.
Утро перестало быть…
Мир остановился и пропал, я не видел ничего, кроме этого пламени. Кроме молний. Меня затягивало куда-то внутрь огня, раскинувшего крылья над дамбой.
– Голем, я здесь…
Со мной говорило это черное пламя, не знаю уж, великое или не очень, но притягивало, зараза, не хуже магнита. Я чувствовал себя танцующей кучкой железных опилок перед ним.
– Это вызов на бой? – уточнил я.
Похоже, этот понимал меня не картинками, можно просто разговаривать, хотя и мысленно. Словами. Не часто, но случается и такое.
– Вызывают равных, щенок! – заворчало пламя. В нем раскрылись два гигантских равнодушных глаза: посмотреть на муравья у себя под ногами.
Я молча надавил на него остатками своих сил. Тем немногим, чем владел с рождения. Любой из друзей, да и мортов, примени я к нему такой удар, уже валялся бы без сознания. Но было ли сознание у этой твари?
– Не сомневайся. Я вполне реален!
В ответ прилетел удар куда большей силы. Я упал на колени в снег, не обращая внимания ни на что. Ни на визжащих вокруг мортов, сбившихся в растерянную кучу перед непонятным облаком огня, ни на друзей, потерянно бродивших, сталкиваясь друг с другом. Совы все так же кружили над нами, но и их я не видел.
Никого не осталось, кроме меня и Его. Пришлось подумать большую букву, противник был ее достоин.
– А если так? – спросил я у мира вокруг, которого не видел, и надавил еще раз.
До предела.
Огромный язык пламени дрогнул и выгнулся назад, будто в него подул неведомо откуда взявшийся ураган. Серые, окружившие своего повелителя, полегли, как снесенные пинком табуретки. Даже совы – я каким-то краем сознания ощущал их теперь – заклекотали и отлетели подальше. К сожалению, это был мой последний резерв.
Дальше только зубы и когти.
* * *
Я не видел того, что было дальше. Знаю только, что зубы мне не понадобились: в себя я пришел уже ночью, довольно далеко от дамбы, на льду посреди водохранилища. В кои веки даже мне было холодно. Тряпка, в которую я обычно заворачивался, выходя из убежища, бесследно исчезла. А меня самого, довольно мягко держа за руку зубами, тащил морт. Единственный, кого я видел поблизости. Вокруг вообще больше никого не было: неровное, наплывами, ледяное поле, темные зубцы домов левого берега – чуть ближе, и высокого правого – вдалеке. Собака-мутант, порождение проклятой науки предков, и я.
Голый, как при рождении на этот свет.
– Враг. Бой. Друзья, – попытался я поговорить со своим спасителем, но в ответ была тишина. И темнота внутри моей головы, глухая, как в самом глубоком подвале, липкая и безнадежная. Морт отпустил мою руку, рыкнул и снова взялся зубами. Вряд ли он хотел меня съесть, скорее – спасти.
Но он не слышал меня, а я – его. Такого не было раньше никогда.
– Морты. Друзья. Где.
И этот призыв остался без ответа. Более того, я не чувствовал теперь их тепла. Все погибли? Но вот он же, один из моих многочисленных стай, спасает меня. А я его не чувствую.
Над нами выл ветер, бросая хлопья колючего снега в лицо. Старался остановить и похоронить прямо здесь, на ледяной груди города. Много чести для тебя, ветер… Я пережил и не такое, чтобы сдаваться без боя. Морт остановился, когда я требовательно дернул рукой. Стоял и смотрел, как я встаю. Без злости, без доброты. Как покрытая свежим снегом статуя жутковатого чудовища.
Хранителя мертвого города, сторожа населенных призраками развалин.
– Сам. Один. Спасибо…
До сих пор не знаю, понял ли он хоть что-то. Наверное, понял, раз зарычал, перекричав на мгновение вой ветра, отскочил в сторону и привычной рысью понесся в сторону правого берега, почти сразу скрывшись в метели.
Я стоял и смотрел ему вслед. Кажется, у меня больше нет армии послушных зверей. И друзей, глуповатых, но надежных, тоже нет. Я остался один на один с миром, как и брат. Я позвал его. Без результата – да, он сравнительно недалеко, но с ним что-то крепко не так. Меня он не слышал.
