Глава 4
В восемь утра ее в кандалах и наручниках усадили в автобус,следующий в Исправительный центр в Дуайте. Так всегда перевозили преступников –и для нее не сделали исключения. Как только ее заковали, охранники тотчас жеперестали разговаривать с ней. Она просто перестала быть для них человеком.Никто не простился с ней.
не пожелал всего хорошего. Молли была у нее вечером, Дэвид –с утра. Охранники же провожали ее молча. Она не доставляла им хлопот, но былавсего лишь пятном в череде бесконечных лиц – пятном, которое они вскорезабудут.
Единственное, чем ее дело отличалось от прочих, так эторазве тем, что о нем много писали газеты. Но за исключением этого, ничего изряда вон выходящего. Она убила отца, но через их руки прошло много отцеубийц. Ией не удалось избежать заслуженного наказания. Правда, Молли и Дэвид думали,что ей повезет больше – что ее осудят за непредумышленное убийство. Но удача былабольшой редкостью в жизни Грейс.
Они доехали до Дуайта часа за полтора, автобус подбрасывалона ухабах, всякий раз железо впивалось в тело Грейс, запястья и лодыжки ныли…Безрадостная дорога в безрадостную обитель. Большую часть пути Грейс просиделав одиночестве, а неподалеку от Дуайта к ней подсадили четырех женщин изместного изолятора, одну из которых даже приковали к скамье. Это былаплотненькая девушка, примерно лет на пять постарше – и она посмотрела на Грейсс интересом.
– Ты уже бывала в Дуайте?
Грейс отрицательно мотнула головой. Она вовсе не желалаподдерживать разговор. До нее уже дошло, что чем больше ей удастся скрыть, темспокойнее будет ее тюремная жизнь.
– А за что тебя? – Девушка сразу взяла быка зарога, сверля глазами Грейс. Она с первого же взгляда распознала в девушке«салажку». Было очевидно, что Грейс никогда прежде в тюрьме не бывала, и,похоже, она там долго не протянет. – Сколько тебе лет, детка?
– Девятнадцать, – солгала Грейс, прибавив себегод, – этим она надеялась убедить эту приставалу в том, что она уже вполневзрослая. Ей самой казалось, что девятнадцать – это очень много.
– Играешь во взрослые игры, а? А что ты учинила? Сперлав магазине леденцы?
Грейс просто пожала плечами, и на какое-то время в машиневоцарилось молчание. Но тут совсем нечего было делать – даже не на чтосмотреть. Окна автобуса были занавешены – выглянуть было нельзя, и снаружиникто не мог заглянуть внутрь. К тому же было невыносимо душно.
– Читала небось про крупную заварушку с «дурью» вКанкаки? – чуть погодя спросила девушка, оценивающе посматривая на Грейс.Но не увидела в ней ровным счетом ничего таинственного. Она на самом деле былатакой, какой казалась – юной девушкой совсем из другого мира. Но вот чегопронырливая девушка увидеть не смогла – так это тех безмерных страданий,которые выпали на долю Грейс. Ни единый мускул не дрогнул на лице Грейс за всевремя этого придирчивого осмотра – казалось, ее душа осталась там, с Дэвидом иМолли. В душу ей заглянуть теперь не мог никто. И она намеревалась продолжать втом же духе – тогда, возможно, в тюрьме все оставят ее в покое.
Она уже наслушалась в изоляторе о жутких изнасилованиях ипоножовщинах, происходящих в тюрьмах, но не хотела сейчас думать об этом. Еслиуж она пережила последних четыре года, то протянет и эти два. Слова Молли иДэвида заронили в ее сердце лучик надежды: И невзирая на все перенесенные муки,ради этих двоих она выдержит. Теперь все по-другому. Теперь у нее целых двадруга – первые за всю жизнь. Двое союзников.
– Нет, я не читала ничего об этой истории, –спокойным голосом отвечала Грейс.
Ее соседка в недоумении пожала плечами. Ее крашеные светлыеволосы на уровне плеч были словно обкромсаны тупым мясницким ножом и лет десятьуже не знали гребня. Глаза у нее были холодные и жесткие, а .кинув взгляд на ееруки, Грейс отметила крепкие мускулы.
– На суде меня пытались заставить дать показания против«старших ребят», но я не стукачка. Я честная, поняла? К тому же мне вовсе несветит, чтобы они достали меня в Дуайте и сцапали за задницу. Врубаешься,детка?
Судя по выговору, она была родом из Нью-Йорка и быласуществом именно того типа, какой чаще всего встречается в тюрьме. Злая исильная – из тех, кто сумеет за себя постоять. Казалось, ей не терпитсяпоболтать – она принялась рассказывать Грейс о том, как помогала строитьгимназию и работала в прачечной, когда была в тюрьме последний раз. Поведала ио том, как дважды пыталась бежать, но была схвачена.
– Овчинка выделки не стоит – за каждую такую попыткунакидывают по пять лет. А сколько ты хватанула?
Пять лет… десять… Грейс это казалось вечностью.
– Два года, – коротко отвечала Грейс, не желаяпродолжать разговор. Да, и два года – это долго, но все же куда лучше, чемдесять лет или чем то, к чему могли ее приговорить…
– Это пустяк, детка, они пролетят, как одно мгновение.Послушай… – Она ухмыльнулась, и Грейс заметила, что у нее почти нет коренныхзубов. – Так ты, значит, невинная, а? Девственница?
Грейс занервничала.
– Ну, я имею в виду, ты впервые в тюряге? Правда?
Да, это истинная «салажка» – девушку это забавляло.
Она уже в третий раз ехала в Дуайт, и ей было двадцать тригода. Она была тертым калачом.
– Да, – спокойно ответила Грейс.
– А что ты натворила? Кража со взломом, угон машины, торговля«дурью»? Так вот – все это про меня. Я с девяти лет валандаюсь с кокаином. Аработать в Нью-Йорке начала в одиннадцать. Потом некоторое время провела вколонии для малолетних – вот дерьмовое местечко! Я четырежды там бывала. Потомподросла и угодила сюда. – Эта девушка всю жизнь провела в исправительныхучреждениях! – Дуайт – не самое худшее.
Она говорила о тюрьме, словно об отеле, где уже отдыхала икуда собирается вернуться.
– Там есть и классные девки, и полное дерьмо – вродеэтих Арийских Сестер. Их лучше обходить стороной – этих да еще озверевшихчерномазых, которые ненавидят их. Не лезь в их делишки, и у тебя не будетпроблем.
– А ты? – Грейс смотрела на собеседницу опасливо,но с интересом. Это был экземпляр еще тот. Грейс еще три месяца назад и во снене снилось, что она увидит нечто подобное. – Чем ты занимаешься в тюрьме?
Пять лет – это же вечность! Надо чем-то обязательнозаниматься. Грейс хотелось непременно посещать тюремную школу. Она уже знала,что при тюрьмах можно учиться изготовлять метлы, штамповать пластиковые тарелкии тому подобное. Но если будет возможность, ей хотелось устроиться на курсызаочного обучения при местном колледже.
– Ну, еще не знаю, что буду делать, – отвечаладевушка. – Буду слоняться, наверное… Мне там нечего делать. Впрочем, уменя в Дуайте есть подруга, она там еще с июня. Мы были очень близки, покуда яне ударилась в бега.
