– Это очень хорошо. Да, хорошо иметь там подругу.
– Ага, еще бы! – заржала девушка. Потом наконецпредставилась. Ее звали Анжела Фонтино. Заключенные нечасто таким образомзнакомились. – Время летит куда быстрее, если тебя в камере ждет недождется кругленькая сдобная попка – есть куда спешить из этой дерьмовойпрачечной.
Истории вроде этой Грейс уже слышала – от них ей делалосьжутко. Она лишь мотнула головой, не желая слушать дальше, но Анжелу искреннезабавляла ее стеснительность. Она обожала дразнить салажат вроде этой. Она всюжизнь кочевала из одного исправительного учреждения в другое, и ее интимнаяжизнь была, мягко говоря, богатой и разнообразной. Порой она чувствовала даже,что девичья любовь слаще…
– Что, чересчур грубо для твоих нежных ушек,детка? – щербато ухмыльнулась Анжела. – Погоди, привыкнешь. Вотувидишь, годика через полтора убедишься, что некоторые девки дадут парням сто очковвперед!
Грейс ничего не могла ей на это ответить. Она не хотелаподливать масла в огонь и уж тем более не желала оскорбить собеседницу. А когдаАнжела захохотала во все горло, потирая стиснутые наручниками запястья, Грейсвздрогнула.
– Слушай-ка, а может, ты и вправду целка, а? Господи,детка! Был у тебя парень? А ежели нет, то, возможно, он тебе и не понадобится.Ты наверняка предпочтешь милую подружку! Это вовсе не так уж плохо, –улыбнулась она, а Грейс ощутила подступающую тошноту. Она чувствовала себяточно так же, бредя вечерами домой и зная, что ей там предстоит. Она все быотдала, чтобы не возвращаться, но ведь она должна была ухаживать за матерью, апотом… она прекрасно знала, что будет потом. Это было неотвратимо, словно заходсолнца. Этого нельзя было миновать. И вот теперь ее охватило то же чувство. Еетам будут насиловать? Или просто станут пользоваться ею – как ее отец? И сможетли она воспротивиться? Сердце ее сжалось при мысли об этом и об обещаниях,данных Дэвиду и Молли, – выжить, во что бы то ни стало выжить. Она сделаетвсе возможное, но что, если то, что ее ждет, будет свыше ее слабых сил… что,если… Она безнадежно уставилась в пол. Автобус уже ехал под гору, а вскореостановился прямо у ворот Исправительного центра. Другие женщины гикали, ржалии топали ногами – все, кроме Грейс. Она сидела безмолвно, остановившимисяглазами глядя прямо перед собой, изо всех сил стараясь не думать о том, чтонаговорила Анжела.
– О'кей, бэби. Мы дома, – хмыкнула Анжела. –Не знаю, куда тебя поместят, но как-нибудь найду способ повидаться. Познакомлютебя с девчатами. Ты им понравишься. – Она подмигнула Грейс, а у той поспине побежали мурашки…
Через пару минут их всех вывели из автобуса. Грейс едвапередвигала ноги, которые страшно затекли от кандалов и долгого сидения.
Прямо перед собой она увидела угрюмого вида здание,сторожевую вышку и бесконечные ряды колючей проволоки, за которой колыхалосьбезликое море – все женщины как одна облачены были в некое подобие синиххлопчатобумажных пижам. Это нечто вроде тюремной униформы, догадалась Грейс, норассматривать не было времени. Их незамедлительно протолкнули внутрь здания,провели по длинному коридору, из одних дверей в другие – все наперечет тяжелые,железные: кандалы и цепочки наручников звякали, запястья и лодыжки жгло словноогнем.
– Добро пожаловать в райские кущи! – саркастическибросила одна из женщин, а дородные чернокожие охранницы рявкнули на нее.
– Благодарю, я счастлива, что снова тут, и рада васвидеть, душечки! – продолжала шутница, а все остальные захохотали.
– Здесь спервоначалу всегда так, – шепнула Грейсчернокожая спутница. – Они в первые дни смешивают тебя с дерьмом, но потомотстанут. Им просто надо, чтобы ты поняла, кто тут главный.
– Да. И это я, – безапелляционно заявила громаднаянегритянка. – Стоит им дотронуться до меня хоть пальцем – и я сразу жежалуюсь в Главное полицейское управление, а то и самому президенту! Я-то знаюсвои права! И наплевать, что я заключенная. Распускать свои грязные руки они невправе!
В этой женщине было более шести футов роста, а весила онафунтов двести, не меньше. Грейс и представить себе не могла, что эдакую коровуможет кто-нибудь обидеть. Но она только улыбнулась в ответ на эти ее слова.
– Не обращай на нее внимания, девочка, – вмешаласьдругая негритянка. Грейс удивляло, до чего некоторые из них дружелюбнонастроены. Но здесь все дышало угрозой. Охранницы были вооружены, повсюдуразвешаны объявления, гласящие, что за малейший проступок заключенных ждетсуровая кара: и за побег, и за оскорбление охранников, и за нарушение правилвнутреннего распорядка. А женщины, которых привели вместе с Грейс, выгляделисущей бандой – это впечатление усиливали лохмотья, напяленные на них. Грейсбыла в чистых опрятных джинсах и бледно-голубом свитере – прощальном подаркеМолли. Она надеялась, что ей позволят не расставаться с ним.
– О'кей, девочки. – Раздался оглушительныйсвисток, и шесть вооруженных охранниц выстроились в шеренгу – сейчас онинапоминали тренеров женской команды по армрестлингу. – Раздевайтесь. Всевещи сложите в кучу на полу, у ног. Раздеваться догола!
Снова прозвучал свисток, чтобы прекратить болтовню срединовоприбывших. Женщина со свистком представилась сержантом Фримэн. Охранницбыло поровну, и темнокожих, и белых. Примерно такое же соотношение рас было исреди заключенных.
Грейс осторожно стянула свитер, аккуратно сложила его иположила на пол, у ног. Одна из женщин-полицейских освободила их от наручников,а теперь двигалась вдоль шеренги заключенных, освобождая их от тонкихметаллических обручей, надетых на талии, к которым пристегнуты были цепочкикандалов и наручников. Потом с них сняли кандалы, чтобы они смогли вылезти изджинсов. Каким облегчением это было для Грейс! Она тотчас же скинула туфли.Затем прозвучал очередной свисток – и Грейс с изумлением выслушала приказаниевытащить из волос заколки, шпильки и резинки. Все повиновались, а когда Грейсстащила резинку, стягивавшую конский хвост у нее на затылке, ее темныерыжеватые волосы рассыпались по спине.
– Роскошная грива, – прошептала женщина, стоящая уГрейс за спиной. Девушка даже не сделала попытки обернуться. Ей было противнооттого, что столько глаз, пусть даже женских, следят за тем, как онараздевается. И вот вся одежда лежит у ног, вместе с побрякушками, очками,заколками и шпильками. Все раздеты донага, а шесть охранниц неспешнопрохаживаются, придирчиво их осматривая. Им приказали широко расставить ноги,высоко поднять руки и раскрыть рты. Чужие руки шарили у Грейс в волосах – неспрятано ли там что-то, и эти грубые руки нещадно дергали за длинные пряди,поворачивали ее голову из стороны в сторону. Потом ей в рот засунули палочку идолго шарили там – Грейс чуть было не вырвало. Потом заставили покашлять ипопрыгать, внимательно наблюдая, не вывалится ли что-нибудь из потаенныхместечек. А затем их одну за другой заставляли улечься на стол с распорками дляног – Грейс уже знала зачем. Поблескивали стерильные инструменты, гореласлепящая лампа, при свете которой осматривали влагалища. Грейс, ожидая своейочереди, была словно во сне. Но спорить и противиться было бессмысленно – здесьне принято было обсуждать приказания. Одна девушка в ужасе попыталасьотказаться – на нее тут же рыкнули, пригрозив связать, а потом в наказаниешвырнуть на месяц в темный карцер – прямо так, голышом…
