издалека?
– Из Петербурга.
– Неблизкий путь.
– Согласен с вами, не близкий и не лёгкий.
– И что же вас заставило путешествовать? На лечение?
– Нет. Мне надо брата повидать. Он в Севастополе служит.
– А вы сами при штабе, я погляжу. При главном?
– При главном. Но я недавно поступил. До этого на Кавказе служил. Вы, вижу, тоже побывали в боях.
– Вы о моём лице? – грустно усмехнулся татарин. – Это мне Всевышний оплеуху дал, за то, что не на той стороне был.
– Не на той?
– Я за французов воевал. У меня была своя кавалерийская сотня, – откровенно сказал татарин.
– И что же произошло?
– При штурме Евпатории. Гранатой.
– А после заключения мира вы остались здесь? И вас не арестовали?
– Арестовали. Хотели в Сибирь сослать. Офицер один выручил. Да пошлёт ему Аллах всех благ. Под присягой показал, что я передавал ему сведения для князя Меньшикова. Спас меня.
– Интересная история. – Майор отставил в сторону пустую чашечку, положил несколько монет, поднялся. – Моё почтение, – попрощался с татарином и вышел.
***
Экипаж въехал в Севастополь на следующий день, ближе к полудню. Майор выглянул в окошко и перекрестился. Такого ужаса он ещё не наблюдал. Кругом дома лежали в руинах. Сиротливо торчали остатки стен с пустыми оконными проёмами. Видно, что город прибирали, но всё равно, смотреть без слёз на эту картину разрушения было невозможно. Кругом рабочие разгребали завалы. Телеги с горами мусора тащились по дороге. Что же за ад здесь творился, – печально качал головой майор. – Ни одного целого дома. А, нет! Среди развалин, словно оазис в пустыне стоял аккуратный небольшой домик с белыми стенами и застеклёнными окошками. Он, наверное, уцелел потому, что его от обстрела закрывал соседний высокий дом, от которого остался кусок стены. За домиком был разбит чудесный сад. В саду какой-то человек в матросской бастроге раздувал сапогом самовар.
Господи, что за идиллия! – подумал майор. Как хорошо, наверное, иметь такой домик и такой сад. Жить здесь, рядом с тёплым морем, вдали от всякой столичной суеты. Интересно, что за счастливчик здесь обитает?
Дверь отворилась, и на пороге показалась девочка, лет десяти, в чистеньком голубом платьице, в аккуратном белом чепчике. Майор попросил остановиться возле домика и высунулся из окна.
– Мадмуазель, можно вас спросить?
Девочка спустилась по ступенькам и подошла лёгкими шажками к пролётке. Майор удивился, до чего у неё ясные глаза и милое личико.
– Добрый день! – поздоровалась она.
– Вы не подскажете, – он даже не посмел говорить с ней на ты. – Вы не подскажете, где я могу найти дом капитана Кречена?
– Здесь, – указала девочка на чудесный, так умилявший майора, домик.
– Капитан Кречен в этом доме снимает комнаты?
– Нет. Это его дом.
– Чудеса! – изумлённо произнес майор. – Могу ли я видеть самого Павла Аркадьевича?
– Его нет. Он на службе.
– Когда же будет?
– Сейчас спрошу, – сказала девочка и позвала: – Иван, подите сюда! К Павлу Аркадьевичу приехали.
Из-за дома, сильно хромая, появился тот самый человек в матросской старой бастроге. Подошёл, вытянулся во фрунт:
– Матрос Самылин.
Майор увидел на его груди знак Георгия.
– Да, что уж ты так передо мной строишься, – смутился майор. – Отставной, небось?
– Так точно!
– Мне бы капитана Кречена найти.
– Так проходите в дом. Павел Аркадьевич на Николаевской батарее с утра. Должен к обеду подъехать. Скоро стол будем накрывать.
В доме было чисто, но скромно. Майор невольно улыбнулся: обстановка соответствовала жилищу провинциального капитан. Сколько он уже видел подобных квартир. Но одно странное чувство возникло у него: это жилище вовсе не холостяка. Повсюду видна заботливая женская рука: всё расставлено аккуратно, вышивка на комоде. Образы в углу. Стекла в окошке сияли чистотой. Большое зеркало – явно не холостяцкий атрибут. Бред какой-то! Может он не туда зашёл? Но, не может же в Севастополе одновременно быть два капитана Кречена. Ладно, разберёмся, – решил майор и сел в предложенное кресло. Девочка принесла поднос с красивым чайным сервизом.
– Не подскажете, чудесница, отчего так чисто в доме? Не вы ли хозяйка?
– Нет, – ответила девочка.
Майор ещё хотел что-то спросить, но за окном послышался стук копыт. Дверь отварилась, и вошёл высокий, стройный офицер. Снял фуражку, обнажая голову. Среди чёрных коротко стриженых волос выделялись сединой виски. Походка у него была уверенная, твёрдая. Он увидел майора….
– Виктор! – вырвался крик.
Майор с трудом узнал младшего брата.
– Павел? Боже ты мой! – изумлённо произнёс майор, медленно поднимаясь из кресла. – Вот так, на Невском бы встретил и не признал.
Они обнялись крепко так, что кости затрещали.
Братья сели за стол. Павел весь сиял от радости. Виктор всё ещё прибывал в изумлении.
– До чего же ты изменился, – качал он головой.
– Да и ты моложе не стал, – возражал ему Павел. – Почему один приехал? А где Сашка?
– Александр нынче ушёл с военной службы. Теперь в коммерческом флоте. Я сам его раз в год вижу. Ближе к осени венчается со своей англичанкой. У него всё, как в доброй сказке. За него не переживай. Из нас троих он самый счастливый.
– Как матушка?
– Болеет. Очень расстраивается, что ты не вернулся в Петербург, – с упрёком ответил Виктор.
Павел погрустнел, но ничего не сказал.
– Отец тебе прислал целую поэму, вот тут у меня, – потянулся он к дорожному кофру и достал пухлый конверт.
– Спасибо, – скупо кивнул Павел. – А что с Ириной? Когда вы венчаетесь?
– Через год.
– Опять через год?
– Ну, тут другие обстоятельства, – нехотя ответил Виктор. – А я приехал за тобой. У меня приказ о направлении тебя в академию. Далее будешь служить в Главном штабе.
– Как-то неожиданно, – смутился Павел.
– Ничего. Ты же военный, привык к переменам.
– Прости, Виктор, но я не могу, – глухо ответил Павел.
– Да что за глупость? Павел!
– Не могу, – упрямо повторил младший брат. – Я не тот Пашка, которого ты когда-то знал. Я не смогу ужиться в Петербурге. Моё место здесь. Не в силах тебе всего объяснить сразу….
– Ничего не понимаю, – удивился Виктор. – Ты отказываешься от карьеры? Ради чего? Нет, ты скажи, возможно, я пойму.
Вновь вошла девочка. Виктор заметил, как Павел изменился в лице, завидев её. Черты его разгладились. Глаза потеплели. Девочка подбежала и поцеловала Павла в щеку. Принялась разливать чай по кружкам.
– Ах, прости, – наконец заметил Павел удивлённый взгляд брата. – Это моя воспитанница, Маша.
Девочка сделала реверанс и быстренько убежала в соседнюю комнату.
– Что это значит? Какая воспитанница? – нахмурил брови Виктор.
– Разве Ирина тебе ничего не рассказывала?
– Нет. Ирина вообще ничего не рассказывает. Когда случайно разговор заходит о Севастополе,
