Р.Х. А есть ли какая-то связь, допустим, с Кейджем, с музыкой Джона Кейджа?
Э.У. Да, по-моему, есть.
Т.М. Кейдж – это педантичная идея, что надо кое-что в себе раскрепостить. Я хочу сказать, он, возможно, помогает людям раскрепощаться, но сделать что-то интересное или что-то действительно вдохновляющее… чего нет, того нет, он всего лишь…
Э.У. По-моему, он совершенно чудесный, но, по-моему, ребята помоложе – вот они действительно…
Т.М. Он художник для ценителей технических умений, он, может быть, годится, чтобы раскрепостить тебя технически, чтобы ты хватал все, что вздумается, и отрывался: хоть на бонгах, хоть на рояльных струнах, хоть на будильниках, на всякой всячине…
Э.У. Но он же по-настоящему великий…
Т.М. Но когда надо придать связность – нет, тут он…
Р.Х. А вы считаете, что тут надо придать связность?
Т.М. По-моему, так кайфовее. Кайфовее сыграть часовой концерт, чем какой-то концерт, куда люди забредают просто поглазеть… ну, не знаю, и так, и так кайфово, но мне нравятся… мне лично нравятся… я вообще заядлый театрал… мне вообще-то нравятся такие вечера в театре, которые вселяют в тебя мощнейшее общее ощущение, когда по-настоящему подзаряжаешься.
Р.Х. Вы думаете, что вам нужен какой-то стержень?
Т.М. Ну, к Кейджу или к тем другим ребятам заходишь в зал, и то, что они делают, возможно, цепляет тебя в интеллектуальном смысле, понимаете, но в эмоциональном – не цепляет, не ошеломляет.
Э.У. Я бы признал за ним, знаете ли, большие заслуги в связи с тем, что он чисто экспериментально, интеллектуально «раскрепощает других художников».
Р.Х. Но, по вашим ощущениям, он вовсе не романтик, верно?
Э.У. Не романтик.
Р.Х. Энди, почему вы повторяете ваши визуальные образы?
Э.У. Не знаю.
Р.Х. Когда подъезжаешь к Энди с этого бока, он выключается. Вот смотрите, есть множество банок супа Campbell’s. В вашем восприятии каждая банка – особенная?
Э.У. Э-э, нет.
Р.Х. Они все одинаковые?
Т.М. О нет, в одних куриный суп, в других – говяжий бульон…
Р.Х. Я прошлась по галерее Ferus, подсчитала, какие банки продавались, и сделала интересное открытие. По-моему, с одним сортом у вас трудности. На куриные супы спроса не было. По-моему, это весьма любопытно.
Т.М. Наверно, у вас тут полно вегетарианцев.
Р.Х. А другие сразу нашли покупателя.
Э.У. Нет, я просто думаю, что люди каждый день делают одно и то же, в этом и состоит жизнь. Что бы ты ни делал, это все равно одно и то же.
Т.М. Что ж, американская жизнь определенно такова. Поскольку половина людей делает все, что делает, самое малое по восемь часов подряд каждый день. Повтор, повтор, повтор, повтор, и сельская жизнь – повтор, повтор, повтор, повтор, так почему бы не в искусстве, повтор, повтор. Один Элвис – а почему бы не двадцать?
Р.Х. Энди, вы не актер, верно?
Э.У. Нет.
Р.Х. А когда вы делали этот фильм, вы были его режиссером?
Э.У. Нет.
Р.Х. А что же вы делали? Вы были тем человеком, который спал?
Э.У. А-а, вы про тот, другой фильм… не про «Тарзана».
Р.Х. Нет, сейчас я говорю… а кстати, у вашего фильма есть название?
Э.У. Да нет.
Р.Х. А будет?
Э.У. Нет.
Т.М. «Спи». По-моему, он так называется.
Э.У. Нет, у него вообще не будет названия. Он просто начинается, знаете ли, ну типа как люди звонят и спрашивают: «Во сколько начинается фильм?» – и тогда ты можешь просто сказать: «Когда угодно».
Р.Х. Наверно, одна из интересных особенностей этого фильма… я так предполагаю… в нем, как я предполагаю, ни один момент не повторяется. Могу предположить, что лицо спящего наверняка меняется.
Т.М. Что ж, оно не будет меняться, когда я доберусь до…
Р.Х. Я имею в виду, даже внешне. Если направить кинокамеру на спящего человека, подозреваю, что его лицо, возможно, будет заметно меняться.
Э.У. Оно подолгу не меняется.
Р.Х. Не меняется?
Э.У. Некоторые сцены… да, они длятся типа как довольно долго.
Р.Х. Кстати, мне просто любопытно, как вы отыскали человека для съемки, который…
Э.У. Ну, искали мы долго. Это был просто один любитель поспать.
Р.Х. И он делал это без…
Э.У. Ну да, у меня был ключ от его квартиры, и я просто заходил к нему, и его никогда это не коробило.
Р.Х. А он сознавал, что получится вот это?
Э.У. Да, но ему было все равно, потому что он просто… по-моему, у него есть одна проблема.
Р.Х. А может, у него как раз никаких проблем нет.
Т.М. Ну да, он же богач, ему не нужны контракты с киностудиями.
Р.Х. Он просто спал себе и спал.
Э.У. Угу.
Р.Х. Ясно. Вы собираетесь монтировать свой фильм?
Э.У. Он смонтирован наполовину… большая часть смонтирована… ну да.
Р.Х. Как вы решаете… хм… когда вы берете этот материал…
Т.М. Монтировать – это просто разрезать на кусочки, и только.
Р.Х. Вы собираетесь вырезать какие-то куски? Или… Мне любопытно, как монтируют такие фильмы. Если ваша концепция в том, чтобы восемь часов снимать спящего человека, то будете ли вы что-то вырезать по каким-то конкретным причинам?
Э.У. Нет, нет, просто маленькие дырочки в камере, ну, знаете, то есть на пленке, вот их придется вырезать.
Р.Х. Ясно. В остальном фильм снят одним дублем?
Э.У. Ага.
Р.Х. Тейлор, вам нравится такой способ снимать фильмы?
Т.М. Если я сделаю саундтрек, понравится.
Р.Х. Но вы не станете снимать…
Т.М. Но чтобы смотреть его без звука… э-э-э… нужна возможность то приходить, то уходить…
Э.У. Фильм не будет немым. Тейлор сделает музыку.
Т.М. Я сделаю спонтанный саундтрек, наверно. Использую пианино или что там найдется в студии, всякое такое. Мой радиоприемник и всякое такое.
Р.Х. Будем надеяться, что фильм удастся раздобыть в Нью-Йоркском кинокооперативе, и группы зрителей, которые захотят его получить, смогут туда обратиться.
