Я громко хмыкнула, дочитав последнюю строчку. Скомкав листок, швырнула его в огонь. Потянула за ленту, овившую презент. В коробочке оказалась брошка-цветок. Красивая — ничего не скажешь. Но она и рядом не валялась с моей булавкой.
Которую у меня бессовестно конфисковали.
Рубиновые лепестки разметались по ладони, окаймляя бриллиантовую сердцевину. И всё это богатство было искусно оплетено серебром, вобравшим в себя золотые отблески пламени.
Подавив в себе желание послать брошь следом за запиской, я раздражённо положила её обратно.
Его прислужник меня чуть не изнасиловал, а он мне как ни в чём не бывало подарки присылает.
Видать, тормоза совсем отказали.
— А я вам тоже кое-что принёс. — Подвинув Мабли, снова возмущённо запыхтевшую, словно древний локомотив в момент отправки, Леан шагнул ко мне. — Вот, держите, «Хрустальный вестник».
— Что-то типа газеты? — заинтересовалась я, принимая из рук пажа свиток, тоже красиво перевязанный ленточкой, на сей раз ярко-алой.
Йекель недоумённо развёл руками, наверное, не понял, что значит слово «газета».
— Вы, между прочим, в городе самая популярная невеста, — подольстился.
— Надо же! — восхитилась я. Но не словами Леана, а бегущими по желтоватой бумаге аккуратными мелкими буковками, шустро складывавшимися в слова. Стоило задержать взгляд на какой-нибудь фразе, и бег символов приостанавливался. А когда очередное предложение было прочтено и осмыслено, отделяясь от бумаги, буквы рассыпались чернильной пылью.
«Хрустальный вестник» повествовал об утреннем испытании и о заданиях для невест. Леан не солгал, мне действительно пели дифирамбы все горожане. По крайней мере, так утверждала волшебная бумажка. Именно такую щедрую и отзывчивую правительницу подданные империи мечтали видеть на Сумеречном престоле. Удостоились народного признания и всеобщей любви также Гленда с Ариэллой. И Рианнон, которой достались самые лёгкие проблемы. А вот к решениям остальных алиан, если верить «Хрустальному вестнику», горожане отнеслись прохладно.
Нам даже очки присуждали. И пока что рядом с именем эсселин Сольвер красовался наивысший балл.
Я, конечно, не должна радоваться, но ведь как всё-таки приятно, когда тебя хвалят.
— Почему никогда не рассказывала об этом вестнике?
Леан довольно хмыкнул, а Мабли понуро опустила голову.
— Не думала, что вам это интересно.
— Ну почему же? Любопытно знать, что о тебе говорят. Эссель Блодейна может мною гордиться, — съязвила.
— Гордилась бы, если бы вы во всеуслышание не заявили, что недостойны короны императрицы, — недовольно возразила служанка.
— Хрустальногорцы… э-м-м… в общем, жители столицы, приняли моё заявление за проявление врождённой скромности. А скромность, как известно, украшает алиану. Разве не так?
Мабли что-то буркнула себе под нос, но развивать тему не стала.
— Верни это Его Светлости. — Я протянула Леану коробочку, но потом вспомнила, кому вручаю баснословно дорогое украшение, и спешно отдёрнула руку от раскрывшейся ладони пажа. — Хотя нет, лучше я сама верну ему перед ужином.
И популярно объясню, чтобы больше не думал мне ничего присылать. Ещё бы как-нибудь ненавязчиво намекнуть, что замуж за него Фьярра в любом случае не пойдёт… Даже если вылетит с императорского отбора.
Увы, в этом вопросе моё или Фьяррино мнение князю Ритерху и Хентебесиру было параллельно.
— Вам пора собираться, — напомнила Мабли о пыточном вечере в обществе Ледяного и Огненного.
— Найди придворного лекаря и спроси, свободен ли он сегодня вечером, — отправила я Леана на задание, а сама потащилась за Мабли в купальню.
Превращаться в нежного распрекрасного ангела, коим была Фьярра и которым я ни для одного из вельможных тальденов становиться не желала.
После омовений в бассейне, выложенном перламутровой мозаикой с вкраплениями позолоты, настало время расслабляющего массажа под мелодичные напевы Мабли. Пока девушка усердно натирала меня душистыми маслами, я почти примирилась с постылой реальностью. Одеваясь к ужину, внушала себе быть с Его Великолепием вежливой и сдержанной. В общем, вести себя, как пай-девочка.
Нравится мне это или нет, но Далива ему жизненно необходима. Я, как оказалось, — нет. Не жизненно. Да и он мне теперь вроде как тоже не нужен.
Теперь, когда точно решила помахать Адальфиве ручкой.
А значит, нечего закатывать тут истерики. Ни себе, ни всяким подмороженным драконовладыкам.
Мабли, как обычно, сама определилась с нарядом. Бархатное платье цвета тёмного винограда, расшитое по подолу блестящей нитью, закрыло собой нижнее из серебряной парчи. Проблески серебра виднелись в прорезях присборенных рукавов, в разрезах верхнего платья, провокационно тянувшихся от бедра.
Волосы не стали скалывать — и так уже опаздывала. Только фероньерку на голову присобачила, иначе бы служанка от меня не отстала. Лоб украсило массивное украшение из бриллиантов и всё того же серебра. Золото незамужним девицам носить здесь не полагалось.
Вот только это правило почему-то не распространялось на Её душку Сиятельство, с которой я, как назло, повстречалась по пути в Карминовую столовую. Графиня задумчиво мерила шагами небольшую круглую залу, на стенах которой полыхали факелы, раскрашивая бликами старинные щиты с перекрещивавшимися на них мечами. Я, спешившая, потому как не хотела являться на ужин последней, скорее всего, промчалась бы мимо Даливы, даже её не заметив. Если бы д’Ольжи вдруг не обернулась, и меня не впаяло в пол цепким взглядом матёрой хищницы.
Гадкое чувство, что я — добыча, прокралось в душу, тошнотворным комом осело где-то в желудке.
Первым желанием было повернуть обратно, вторым — проскочить мимо ненавистной фаворитки. Третье приятно пощекотало нервишки — руки так и тянулись к одной из ржавеющих железяк, дабы огреть ею любовницу Герхильда. Ну или её на неё нанизать.
Понятно, кого и на что.
Заглушив в себе трусливо-маньячные порывы, гордо расправила плечи. Не без зависти отметила, как графине идёт медового цвета платье с ниспадавшими до пола расклешёнными рукавами и со вкусом подобранная к наряду золотая парюра, обильно инкрустированная агатами. Небось, подарочек от Скальде.
Что я там себе всего полчаса назад внушала?
Далива походила на солнышко, только пятнистое. Тёмные камни украшений как будто отражали её гнилую сущность.
А другой она, в моём представлении, просто быть не могла. Наверное, во мне сейчас говорила ревность, которую, как оказалось, было не так-то просто в себе задавить. Но графиня в моих глазах была вся прогнившая.
А вскоре у меня появилась возможность в этом ещё раз убедиться.
— Я вас ждала, эсселин Сольвер, — остановила меня златовласка.
