Девочка на полу поворачивается и смотрит на нас, еесапфировые глаза вспыхивают.
Фрэнни закатывает глаз.
— Отлично... Люк, это Мэгги, а это Кейт, — сообщает она,указывая сначала на пол, а потом на диван.
— Привет, — говорю я, включая все свое очарование. Я подхожук журнальному столику и склоняюсь над доской «Эрудита». — Мне кажется, это неслово, — обращаюсь я к Мэгги, — но если ты позволишь... — Я немногоперестраиваю порядок букв, добавляя два слова в ее список. — Это двадцатьвосемь очков.
Мэгги посылает мне сияющий взгляд своих сапфировых глаз иговорит «спасибо», почти затаив дыхание.
Кейт вздыхает и улыбается, завязывая свои длинные светлыеволосы в узел у шеи, точно так же, как это делает Фрэнни.
— Привет.
— Ладно, — говорит Фрэнни. — Мы наверху.
Мы выходим и на середине лестницы слышим «О Боже» ихихиканье, доносящиеся из гостиной. Прежде чем мы успеваем добраться до комнатыФрэнни, взволнованный женский голос долетает до нас:
— Да, мама, — отвечает она.
Я смотрю в начало лестницы на миниатюрную женщину,безупречно одетую в белую блузку и темно-синюю юбку длиной до колена, скороткими аккуратно уложенными светлыми волосами и сапфировыми глазами. Онанервно теребит край своего белого фартука. Отец Фрэнни стоит рядом с ней ипристально смотрит на меня. Я вновь пробую отправить в него сгусток энергии, ноон как будто Огражден.
Ее мама начинает быстро подниматься.
— Почему бы тебе и твоему другу не позаниматься за кухоннымстолом? Я там закончила и освободила вам место.
Фрэнни смотрит на меня, b ее глаза сужаются.
— Эм... Да, конечно, без проблем.
Она пожимает плечами, и мы спускаемся обратно.
ФРЭННИ
Представьте себя те старые сериалы о пятидесятых годах,которые часто крутят поздними вечерами на Никелодион. Ну, знаете... где мамыпостоянно начищают дом... на каблуках и при полном параде. Вроде «ПроделокБивера»[17]. Вотэто — моя жизнь. Кливеры ничем не отличаются от нас. За эти десять лет, с техпор, как погиб мой брат, я ни разу не видела, чтобы мама из-за чего-топереживала. Порой кажется, что она полностью оцепенела, сделав целью своейжизни — вычистить все уголки нашего дома. Иногда мне хочется выкинутьчто-нибудь совершенно неподобающее, только чтобы посмотреть на ее реакцию.Разбудить ее. Но, может быть, она просто сама не хочет просыпаться. Может быть,это слишком тяжело.
Последний раз, когда я видела ее расстроенной, был два годаназад, в тот день, когда в нашем доме раздался звонок из приходской школыСвятой Агнессы, сообщающий моим родителям, что меня отчислили. Я помню, какбыли поджаты ее губы, и казалось, что голубые глаза даже наполнены слезами,пока она слушала, как сестра Мария объясняет, что я натворила во время урокарелигии.
Но, повесив трубку, она всего лишь поправила волосы,разгладила юбку, улыбнулась и сказала:
— Надо зарегистрировать тебя в Хайден Хай на этой неделе.
Так что, все это «обучайтесь за кухонным столом» выглядит весьманеобычно. Мы и раньше занимались домашними заданиями с парнями в моей комнате,это никогда не было проблемой. Даже с Рифом. Похоже, Люк не шутил, когдасказал, что произвел плохое впечатление.
Мы располагаемся на кухонном столе, а папа то и дело мелькаетв проеме двери. Совсем неудобно. Почему он выбрал именно сегодняшний день,чтобы разрушить мою жизнь?
Уйди.
Я листаю свою тетрадь и открываю чистую страницу.
— Ну и на чем мы должны сосредоточиться в этой схеме? Может,на Ма и Томе? — Я вижу, как папа вновь проходит мимо, заглядывая на кухню. Яраздраженно смотрю на Люка.
Папа, уйди.
На лице Люка играет озорная полуулыбка.
— Звучит отлично. — Он повышает голос: — А вы как думаете,мистер Кавано?
Папа выскальзывает из-за угла с покрасневшими щеками и настороженнымиглазами. Он осматривает Люка с головы до пят взглядом, которого я раньше у негоне видела, кивает мне и уходит.
— Да что случилось? — шепчу я.
Люк просто пожимает плечами.
Я качаю головой и начинаю писать.
Когда моя сестра Грэйс проходит через кухню к холодильнику,я весьма удивлена, она редко покидает их с Мэгги комнату, поэтому Мэгги тампочти никогда не бывает. Она достает Колу, открывает ее и смотрит на нас из-подсвоей блондинистой челки, делая большие глотки. Жуть берет от того, как легкоГрэйс может заставить человека чувствовать, что она глядит ему прямо в душусвоими светло-голубыми глазами. Она всегда была такой.
— Ты что-то хотела, Грэйс? — спрашиваю я, когда ее взглядначинает казаться откровенно странным.
— Нет. — Но она не уходит. Она продолжает пить колу исмотреть на нас.
Я стараюсь не обращать на нее внимания, но это совсем непросто.
— Вообще-то мы пытаемся учиться…
Она прислоняется к холодильнику, как будто собираетсяпростоять здесь еще довольно долго.
— Вперед.
Я бросаю на нее сердитый взгляд.
— Это было бы гораздо проще, если бы ты ушла.
— Как скажешь. — Она отлепляется от холодильника и идетобратно в дом, всю дорогу рассматривая Люка.
— Прости за это. Она немного...
— Настойчива? — Люк приподнимает бровь.
Я улыбаюсь.
— Это не совсем то, что собиралась сказать я, но в каком-тосмысле, так и есть.
Когда мы заканчиваем, я испытываю желание пригласить его ксебе в комнату, чтобы послушать новый альбом The Fray[18], но, полагаю, в этом я потерплю поражение.
Тем не менее, я решаю испытать свою удачу.
Мы подходим к двери, и я внимательно смотрю по сторонам, азатем хватаю Люка за руку.
— Пошли, — шепчу я и тащу его вверх по лестнице.
Он выглядит слегка удивленным, когда я заталкиваю его в своюкомнату и закрываю за нами дверь.
