Сталин часто брал с собой Артема и ехал в Мацесту в старом открытом «роллс-ройсе», сделанном еще в 1911 году. Никакой охраны не было, вождя сопровождал только личный охранник, Николай Власик.
Коба очень стеснялся раздеваться на людях. Возможно, причина заключалась в усохшей руке, возможно – в псориазе. Только один человек из его друзей и соратников мог похвастаться тем, что ходил в баню с самим Сталиным. Это был Киров. Взрослых вождь стеснялся, а против Артема ничего не имел. Пока они парились в бане, он рассказывал приемному сыну истории из своего детства, вспоминал приключения на Кавказе и говорил о здоровье.
Иосиф Виссарионович был помешан на здоровье – своем и соратников. Они были ответственными работниками, заботились о благе народа, поэтому государство должно было поддерживать их здоровье. Это стало традицией в Советской России. Начало ей положил Ленин, который тщательно следил за здоровьем своих помощников. К началу тридцатых сталинское политбюро работало очень много, испытывало сильные стрессы и чудовищные перегрузки. Неудивительно, что здоровье советских вождей, основательно подорванное царскими ссылками и Гражданской войной, серьезно ухудшилось.
Вождю так понравился доктор из Мацесты, профессор Валединский, что он даже однажды пригласил доктора выпить коньяка на веранде с ним, его детьми, писателем Максимом Горьким и членами политбюро. Позже Коба перевез Валединского в Москву. Этот профессор оставался его личным врачом до войны.
Сильно болели порой и зубы. Дантист Шапиро, по просьбе Нади, героически лечил восемь пожелтевших и гнилых зубов Сталина. Вождь был ему очень благодарен.
* * *
У Нади начинался осенний семестр, поэтому ей пришлось уехать в Москву. Сталин же опять вернулся в Сочи, откуда писал ей полные любви письма. В отличие от предыдущего отпуска, в этом году Сталин и Надя почти не ссорились. Несмотря на размолвку из-за Берии, ее письма были веселыми и полными уверенности. Надежда Аллилуева хотела сообщить супругу о положении в Москве. Конечно, она поддерживала линию партии.
Надя очень хотела сдать экзамены и стать квалифицированным специалистом. Они с Дорой Казан напряженно работали над текстильными рисунками и узорами.
«Москва изменилась в лучшую сторону, – писала Аллилуева, – но как женщина, которая пудрится, чтобы скрыть недостатки». Грандиозная перестройка, затеянная Кагановичем, потрясла город, такова была его взрывная энергия. Разрушение храма Христа Спасителя, не слишком красивого собора XIX века, для того чтобы построить на его месте еще более уродливый Дворец Советов, продвигалось медленно.
Затем Надя начала сообщать подробности, которые, по ее мнению, захочет узнать Сталин, но она видела происходящее с точки зрения женской логики и эстетики. «В Кремле чисто, но хозяйственный двор такой же страшный, что и раньше. В магазинах очень высокие цены, хотя товаров очень много. Не сердись, что я пишу о таких мелочах, но мне хотелось бы, чтобы людей избавили от этих проблем. Это было бы хорошо для всех работников». В конце она возвращается к самому Сталину: «Пожалуйста, побольше отдыхай».
Пока вождь загорал, в стране набирал силу голод. Ворошилов предложил разослать партийных руководителей по регионам, чтобы они собственными глазами увидели, что творится в России.
«Ты прав, – согласился Сталин 24 сентября 1931 года. – Мы не всегда понимаем значение поездок на места. С делами нужно знакомиться лично. Мы бы значительно чаще одерживали победы, если бы больше ездили по стране и лучше знали заботы людей. Мне очень не хотелось ехать в отпуск, но я очень устал и должен был заняться здоровьем».
Ворошилов был не единственным из отпускников, кто обсуждал с вождем проблему голода. Семен Буденный писал о том, что люди умирают от голода. В конце письма в свойственном ему стиле он сделал приписку: «Я закончил строительство новой дачи. Домик получился очень красивый».
На Сочи тем временем налетел сильный ураган.
«Ветер завывал двое суток, как разъяренный зверь, – сообщал жене Сталин. – Только у нас на даче он с корнем вырвал восемнадцать огромных дубов». Он был счастлив получить письма от детей.
Вот что написала Светлана в коротеньком письме, которое так обрадовало Генерального секретаря большевистской партии: «Здравствуй, папочка. Быстрее возвращайся домой. Это приказ!»
Сталин повиновался. Кризис углублялся.
Поезда с трупами. Любовь, смерть и истерия
«Крестьяне едят собак, лошадей, гнилую картошку, кору с деревьев, все, что могут найти», – сообщал Федор Белов в самый разгар кризиса, 21 декабря 1931 года, когда Сталин отмечал в Зубалове свой очередной день рождения.
На этих праздниках Иосиф Виссарионович всегда занимал место у американского патефона. Он ставил пластинки и развлекал гостей. Ему нравилась веселая музыка. Молотов с женой Полиной танцевали «русскую», взяв в руку платок. Сразу было заметно, что он брал уроки бальных танцев. Вообще-то тон в танцах задавали выходцы с Кавказа. По словам Екатерины Ворошиловой, Анастас Микоян, усатый армянин с черными волосами и сверкающими глазами, часто танцевал с Надей Сталиной.
Стройный и жилистый Анастас со сломанным в молодости орлиным носом так же, как Сталин, в юности едва не стал священником. Он любил хорошо одеваться, знал толк в одежде, но даже в обычной рубахе и сапогах казался модником.
Анастас Иванович отличался большим умом. У него были неплохое чувство юмора, такое же язвительное, как у Сталина, и несомненные способности к иностранным языкам. Микоян понимал английский, а в 1931 году учил немецкий, переводя «Капитал».
Анастас Микоян не боялся спорить с Кобой. Тем не менее он оказался самым долговечным большим политиком в истории Советского Союза. Этот армянин занимал высокие посты даже при Леониде Брежневе.
В партию он вступил в 1915 году. Только чудом ему удалось избежать трагической участи двадцати шести знаменитых бакинских комиссаров, расстрелянных в годы Гражданской войны в Азербайджане. Сейчас он правил советской торговлей и снабжением.
Анастас всю жизнь хранил верность своей скромной жене Ашхен. Приглашая Надежду Аллилуеву, он, скорее всего, просто хотел поднять ей настроение. Жена Ворошилова помнила, как Микоян долго расшаркивался перед Надеждой Сергеевной и упрашивал ее станцевать с ним лезгинку. Надя была скромной женщиной. Она смущалась перед натиском этого армянского рыцаря, закрывала лицо руками, словно не могла равнодушно смотреть на его красивый и артистичный танец, и убегала в угол. А может, она отказывалась, понимая, что Сталин может приревновать ее к щеголю Микояну.
Ворошилов-танцор являлся полной противоположностью Ворошилову-политику. На танцплощадке он умел все, а в политике – ничего. Он любил отплясывать гопак, который его супруга называла «полькой, его коронным номером», и постоянно искал партнеров для танца.
* * *
Летом Фред Бил, американский радикал, побывал в деревне под Харьковом, тогдашней столицы Украины. Он обнаружил, что все жители мертвы, за исключением одной женщины, которая сошла с ума. В домах, ставших склепами, пировали крысы.
