Пролог
8 ноября 1932 года, около семи часов вечера. Надежде Аллилуевой-Сталиной, жене Генерального секретаря Всесоюзной коммунистической партии большевиков (ВКП(б)), шел тридцать первый год. Женщина с красивым овалом лица и карими глазами готовилась к ежегодному банкету в честь пятнадцатой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Аскетичная, серьезная, но болезненная Надежда гордилась своей большевистской скромностью, ходила в невзрачных бесформенных платьях, куталась в тусклые шали, носила блузки с квадратными воротниками и никогда не красилась. Но этим вечером ей очень хотелось выглядеть красивой и яркой. Сталины жили в мрачной квартире в двухэтажном Потешном дворце: в XVII веке здесь находился театр и обитали царские актеры. Надежда кружилась сейчас перед своей сестрой Анной, показывая длинное, непривычно модное черное платье с вышитыми красными розами, которое привезли из Берлина. Впервые она сделала настоящую прическу вместо строгого пучка, к которому все привыкли. Чтобы подчеркнуть свое приподнятое настроение, Надежда украсила черные волосы алой розой.
На банкет должны были собраться все видные большевики, в том числе и руководитель советского правительства Молотов со своей стройной и умной супругой Полиной, большой любительницей пофлиртовать. Полина Молотова-Жемчужина была лучшей подругой Надежды.
Банкет ежегодно устраивал у себя на квартире народный комиссар обороны Климент Ефремович Ворошилов. Он жил в длинном Кавалерском корпусе, на другой стороне узкого переулка, всего в пяти шагах от Потешного дворца. В крошечном замкнутом мире большевистской элиты эти простые и незамысловатые вечеринки обычно проходили в очень веселой атмосфере. Их участники вместе с женами танцевали, пели русские и грузинские народные песни. Однако ужин 1932 года закончился не так, как всегда.
В то самое время, когда Надежда Аллилуева наряжалась к банкету, в нескольких сотнях метров восточнее Потешного дворца, ближе к Мавзолею Ленина и Красной площади, работал ее муж и отец двоих детей, Иосиф Виссарионович Сталин. Ему тогда стукнуло пятьдесят три, и он был на двадцать два года старше Нади. Рабочий кабинет Сталина, Генерального секретаря партии большевиков и вождя Советского Союза, находился на втором этаже треугольного здания Сената, построенного в XVIII веке. Сталин слушал доклад своего фаворита, одного из шефов тайной полиции. Генрих Ягода, заместитель председателя Государственного политического управления (ГПУ), невысокий мужчина с гитлеровскими усиками, походил на хорька. Он был евреем, родился и вырос в Нижнем Новгороде в семье ювелира. Ягода, большой любитель красивых орхидей, немецкой порнографии и литературной богемы, рассказывал Сталину о новых заговорах против него в партии и волнениях в сельской местности.
Доклад Ягоды вместе со Сталиным слушали сорокадвухлетний Вячеслав Михайлович Молотов и главный экономист СССР, сорокапятилетний Валериан Владимирович Куйбышев. Последний своими всклокоченными волосами, страстью к хорошеньким женщинам, выпивке и любовью к поэзии (он и сам писал стихи) был больше похож на слегка сумасшедшего поэта, нежели на видного государственного деятеля. Сталин с соратниками подписывал распоряжения на аресты врагов. В те месяцы вождь опасался вполне реальной угрозы потерять контроль над Украиной, где в некоторых районах царили голод и стихийные беспорядки.
Ягода ушел в 19.05. Остальные остались обсуждать, как «переломить хребет» крестьянству, хотя ценой этому были миллионы, умирающие от самого сильного в истории России голода, вызванного не природными обстоятельствами, а действиями человека. Руководители страны собирались использовать зерно для финансирования своих гигантских планов по превращению СССР в промышленно развитую современную державу. Но в тот вечер трагедия стучалась и в дверь дома самого Сталина. Этот кризис оказался не только самым таинственным в его жизни, но и, пожалуй, самым тяжелым. До самой смерти он постоянно прокручивал в памяти события того рокового дня.
В 20.05 Сталин вместе со своими соратниками спустился со второго этажа по лестнице, вышел из бывшего здания Сената на улицу и направился на ужин по заснеженным переулкам и площадям средневековой крепости, окруженной высокими стенами из красного кирпича. На вожде были полувоенный френч – одежда, которая считалась едва ли не обязательной среди партийных руководителей, – поношенные мешковатые брюки, сапоги из мягкой кожи и старая шинель. Наряд вождя венчала шапка-ушанка, сделанная из волчьей шкуры. Левая рука у него была короче правой, но сейчас это было еще не так заметно, как в преклонном возрасте. Обычно он курил папиросу или дымил своей знаменитой трубкой. Голова и густые черные волосы с еле заметными серебряными прядями свидетельствовали о грациозной силе, характерной для горских народов Кавказа. Слегка узкие, кошачьи глаза золотисто-карего цвета, когда он сердился, сверкали по-волчьи. Детям усы Сталина казались колючими, пахнущими кисловатым табаком. Однако Молотов и многочисленные поклонницы вождя утверждали, что Сталин и в преклонном возрасте пользовался большой популярностью у представительниц слабого пола, с которыми робко и неуклюже флиртовал.
Сталин был коренастым мужчиной ростом всего 167 сантиметров. Он шел быстро, но с некоторым трудом, косолапой походкой (которую старательно копировали актеры Большого театра, игравшие на сцене русских царей). Вождь негромко с грузинским акцентом о чем-то разговаривал с Молотовым. Сталина сопровождали всего два телохранителя.
Несмотря на неоднократные покушения на высокопоставленных советских руководителей (включая и покушение на Ленина в 1918 году), к безопасности первых лиц государства относились с удивительным спокойствием, граничившим с беспечностью. Положение кардинальным образом изменилось после июня 1927 года, когда в Польше был убит посол СССР. Только тогда охрана была усилена. В 1930 году политбюро постановило «запретить товарищу Сталину ходить по городу пешком». Однако вождь оставил без внимания беспокойство соратников и еще не один год ходил по Москве пешком. Но это золотое время подходило к концу. Всего через несколько часов его перечеркнет трагическая смерть – или убийство.
Сталин уже в те годы славился невозмутимостью и непроницаемостью, поэтому его и сравнивали со сфинксом. В быту он был скромен: даже трубкой нарочито дымил, как простой старик крестьянин. Далекий от бесцветной бюрократической посредственности, которую так не любил Троцкий, настоящий Сталин был энергичным и тщеславным человеком, вся жизнь которого представляла собой игру. Он был уникален практически во всем.
Под немного жутким спокойствием этих глубоких и непроницаемых вод скрывались смертельно опасные водовороты честолюбия, гнева и страданий. Сталин мог действовать терпеливо и медлительно, но порой принимал и откровенно авантюрные решения. Казалось, он прятался за холодной стальной броней, что не мешало удивительной остроте его чувств. Сталин часто не мог контролировать свои эмоции. Вспыльчивый грузинский характер едва не испортил ему политическую карьеру. Лет десять назад он не сдержался и выплеснул свой гнев на жену Ленина, Крупскую. Как у неврастеника, его настроение могло измениться в любую минуту. В нем постоянно бушевали чувства, словно у актера на сцене, который упивается спектаклем и живет своей ролью. Никита Сергеевич Хрущев, преемник Сталина, не случайно называл его лицедеем, то есть человеком со многими лицами. Лазарь Моисеевич Каганович, один из ближайших сподвижников на протяжении свыше тридцати лет, похоже, лучше всего описал этот «уникальный характер»: «Каждый раз он был другим человеком… Я знал не меньше пяти-шести Сталиных».
