превращая нападающих големов в калек. Чем меньше повреждений, тем проще будет местным формациям восстановить своих защитников. Они, в общем-то, умудряются сделать это даже в том случае, если големов полностью уничтожить. Даже если выпотрошить големов, лишив их глаз-накопителей, то формации сумеют создать новые.
И вот по этой части у меня всё больше и больше вопросов. Нет, не о том, почему нельзя использовать их вместо духовных камней и не такие ли формации, только огромные и чуть другого вида находятся там, где расположены Шахты духовных камней, нет, мой главный вопрос в другом.
Почему мои Указы действуют на големов Внешних Полей Битв?
А ещё более главный вопрос — почему я не обратил внимания на эту странность раньше? Ещё, считай, год назад, когда первый раз использовал свои силы против големов у поместья?
Выпад. Но моё копье, вместо того, чтобы начисто отрубить лапу голему, притворяющемуся помесью тигра, мада и пантеры, оставляет лишь неглубокий разрез в камне его тела.
Я выворачиваю копьё, заплетаю им лапы голема, наваливаюсь, превращая его прыжок в падение, рву древко на себя, прокручивая его, обрушиваю на голема ещё один удар, точно в разрез, отрубая, наконец, лапу.
Причина моей затяжной схватки очевидна: големы повысили ранг силы.
Пнуть прямо в морду голему, сбивая попытку встать на уцелевшие лапы. И меня, и голема откинуло в разные стороны, проволокло по песку силой удара, напоминая, что у нас нет Опоры, а через миг я уже тянулся вперёд в длинном выпаде.
Лезвие, чиркнув голема по брюху, глубоко вошло в заднюю лапу. С трудом удержался от того, чтобы наполнить меридианы силой, используя, если не Звёздное Лезвие, то технику Раскола. Нельзя. Зона запрета техник.
Три вдоха — справился и без оружейных техник, уловив справа от себя облегчённый вздох стражника семьи, когда-то орденца. Мельком скользнул по нему, всего лишь Предводителю, взглядом. Не кинулся спасать своего главу — уже молодец. Но верить в меня нужно сильней, может мало было у стражников тренировок с моим участием?
Отброшенный голем пытался достать нас, тех, кого он считал за сектантов, прыгая на двух уцелевших лапах, но это скорее смешно, чем опасно, каждому из таких калек-беглецов хватало хорошего пинка или удара плашмя тяжёлым мечом, чтобы снова отшвырнуть от строя внешних защитников. Ни один из Мечей или других наёмников ещё ни разу не вступил в схватку.
Приноровившись к новому ритму схватки, я вновь вернулся к рассуждениям.
Мои Указы действуют только на живое. Я выяснил это очень и очень давно. То ли в пустошах Нулевого, то ли в лесу Небесных Исполинов Морозной Гряды. Исключений с тех пор не было. Люди, Звери и Монстры, растения и звери. Те, кто был жив и у кого была душа, которую я мог заклеймить своим Указом, заставив бежать в страхе или умереть.
Но были ещё одни противники, на которых действовали мои Указы.
Призраки.
С ними всё понятно — они, по сути, квинтэссенция души, сама эта субстанция.
Я невольно криво улыбнулся. Вот что с собирателями камней из Нулевого делают учителя и горы книг давно умерших мудрецов. Теперь собиратель камней даже не ломает язык, выговаривая столь сложные слова.
Но суть в том, что если есть душа, то на неё можно воздействовать.
И это может значить только одно — у големов она тоже есть.
Что я тут же и проверил, словно не доверял себе и своей памяти.
Слабость.
Возникшая надо рвущимся ко мне големом печать подействовала безотказно — у него разъехались лапы, словно его придавила незримая тяжесть, голем запнулся, сменив бег на неуверенные шаги.
Выпад. Ещё один. Привычный пинок, втянуть в себя силу души из печати, развеивая её. Вернувшиеся в полёте силы калеке уже не могли помочь.
Что и требовалось доказать.
Почему я принял возможность убивать големов талантом Указов как должное?
На это у меня нет ответа. Хотя я никогда и не считал себя мудрым или догадливым. Принял как должное, даже не задумавшись. Нет у меня ответа и на вопрос — почему Указы не действовали на них раньше.
Вернее, ответов у меня два. Либо големы простых Полей Битв в Тюремных поясах и в городах Древних отличаются от големов Внешних Полей Битв, либо моя сила и мой талант растёт. Лишь возвращение в Тюремные пояса и опыты могут показать, какой из ответов правильный.
Я склонялся ко второму. Моя сила растёт. Скорее всего, главную роль в этом играет само Возвышение.
Раньше у меня не было сил на то, чтобы сохранять печати во сне. Затем не было сил на то, чтобы видеть чужие печати без помощи своей. Я когда-то не умел добавлять второй и третий цвет в Указы, усиливая их и прочее, и прочее, на что я даже не обратил внимания, шагая к Небу, как не обратил внимания на то, что Указы стали убивать големов.
Но каков бы ни был правильный ответ, даже если дело не в моей силе и Возвышении, это не отменяло того, что если в големах нет души, то и действовать не на что.
А этот вывод уже очень неприятный.
Снова вспомнился шар Бедствия над Полем Битвы у Вольного Приюта, волна призраков и их схватка с големами.
С сектантами всё понятно: они убивают идущих, используя их тела для пилюль, их средоточия для своего Возвышения, их кости для артефактов, а их души для создания Призраков и прочее.
Но что мне теперь думать о Древних?
Что находится в големах? Что находится в их ярких глазах, которые так любит поглощать Призрак, а Седой умеет использовать для превращения в простенький артефакт?
С одной стороны, это накопитель, который полон энергии Неба и позволяет голему двигаться и сражаться.
С другой стороны…
Очередного голема я встретил, сам прыгнув вперёд, опередив его прыжок, ударив копьём сверху, добавляя к силе рук ещё и мощь падения.
Пусть в моих руках не Молот Монстров, созданный, чтобы слабые идущие могли пробить броню Монстра, но хватило и этого — я прорубил бок голему от хребта до брюха, а через три вдоха закончил начатое, разделив его на две неравных части — переднюю и заднюю.
Встревоженный Седой был тут как тут.
— Молодой глава?
— Всё в порядке, продолжайте по плану, — отмахнулся я.
Через миг вывесил над тушей голема большой круг печати.
Слабость.
Она уронила вниз только одну небольшую печать, только на переднюю часть голема, полностью проигнорировав начавшие трескаться задние лапы и кусок
