так стыдно и чего я боялся больше: что выберут или что не выберут… Ведь там ребята и девчата были из старших классов! И вот выбрали. А Ким Иванцов выше всех тянул руку.
Виктор замолчал, припомнив слова Кима, в своё время так глубоко уязвившие его детскую гордость, и вдруг почувствовал, что другая гордость, чуждая ложному стыду, расправляет в его груди орлиные крылья при мысли о старшем брате. А отец, словно прочитав его мысли, чуть прищурил глаза и, ласково улыбаясь, спросил:
– Стало быть, в воскресенье в Ворошиловград поедешь?
– Да я бы завтра рванул, но у нас репетиция, – признался Виктор.
– Понятное дело, что не терпится тебе, – усмехнулся Иосиф Кузьмич в седеющие усы. – Знаешь ведь, что Миша будет рад. Да и не был ты у брата уже порядочно, совсем забегался со своими репетициями да субботниками. А тут такой повод!
Отец верно угадал настроение младшего сына, который и в самом деле был готов бежать хоть прямо сейчас, лишь бы поскорее увидеть Михаила. Ему так много хотелось сказать брату!
Все оставшиеся дни и всю дорогу Виктор мысленно разговаривал с братом, так подробно, что, когда наконец перед ним предстал любимый Миша, все до единой точно выверенные и передуманные вдоль и поперек правильные мысли разом вылетели из головы.
Наконец-то он видел перед собой Мишино доброе лицо, его открытую улыбку и лучистый взгляд родных ласковых глаз.
– Какой ты молодец, что приехал! Проходи скорее! А я, видишь, разрешил себе поспать сегодня, так что ты как раз вовремя. Будем пить чай!
В последние приезды Виктор бывал в Ворошиловграде в будни и заглядывал к брату в райком, чтобы повидаться. Это были короткие встречи, потому что у Михаила всегда оказывалось так много работы, что совестно было отрывать его больше чем на пять минут. Виктор уже порядком отвык видеть старшего брата в домашней обстановке. Он почти удивлённо смотрел на его слегка выпирающий под майкой живот, впрочем, совсем чуть-чуть. Нет, про Михаила никто бы не посмел сказать, что у него пресыщенный вид, как говорят о некоторых партийных работниках. У Миши вон какие круги под глазами! Видно, что он редко позволяет себе выспаться.
– А Маруся с Лелечкой дома? – спросил Виктор, прислушиваясь и удивляясь тишине в комнате за дверью.
– Они у Марусиной тётки, но, думаю, скоро вернутся. Маруся вчера как в воду глядела: сказала, давно, мол, ты к нам не наведывался, значит, завтра приедешь. Видно, тоже по тебе соскучилась. И Леля тебя любит.
– Я тоже очень их люблю, – мягко улыбнулся Виктор. – Но, может быть, это даже хорошо, что их пока нет дома.
Братья сидели вдвоём на кухне и пили чай с сахаром.
– Поздравляю! – произнёс Михаил тихо и торжественно, выслушав рассказ Виктора, и крепко сжал его руку в своей, твёрдой и тёплой, чтобы брат почувствовал, что это рука надёжного товарища, на которого он всегда может положиться.
– Спасибо! – горячо отозвался Виктор.
Михаил видел в его голубых глазах и огонь азарта, и благодарность, и безграничную любовь. На миг ему даже стало волнительно, почти страшно, потому что в глубине устремлённых на него глаз, таких любящих и верных, таилась печаль, которую может рождать лишь знание, неумолимое и невыразимое словами.
Да, это правда, он тоже не мог позволить себе отказаться от ответственности за людей, пойманный в ловушку их доверия и в то же время отлично зная: люди спросят с тебя за своё доверие куда строже, чем спрашивают с себя самих, требуя жить для них, а если понадобится, то и отдать жизнь. «На то ты и коммунист!» – скажут они и будут правы. Если тебе под силу отвечать за других – люди это видят. Можешь – значит должен. Потому что людям нужен пример, чтобы таких, кто способен брать на себя ответственность, становилось всё больше. Тогда каждый научится отвечать за себя сам, по-честному, и наступит то самое будущее, для которого ничего не жаль отдать хоть прямо сейчас.
Об этом Михаил говорил с младшим братом, когда тот ещё бегал с букварём, складывая свои первые слова. И теперь признался доверительно:
– Я очень рад за тебя. Ты даже не представляешь насколько. И если тебе понадобится помощь, не стесняйся обращаться.
От этих слов Виктор даже вздрогнул, но ответил прямо и честно, со всем своим мужеством:
– Спасибо, Миша! Мне иногда нужно просто видеть тебя. В последнее время ты был занят, я понимаю. Но мне тебя не хватало. А что до помощи… Знаешь ведь, лучше бы у нас в городе поменьше вспоминали о том, что у меня брат в Ворошиловграде партийный работник, потому что не все это правильно понимают. Скажу тебе больше. Наверняка есть такие, кто считает, будто меня и выбрали потому, что я твой брат. Это те, кто думает, что в партию вступают ради власти. Вот о них я хотел тебя спросить: много ли их таких, как тебе кажется? Мне эта мысль покоя не даёт. Ведь, понимаешь, если что случится, они против нас поднимутся. Потому что это враги…
– Это ты очень точно обозначил, что люди, для которых власть является самоцелью, для нас, коммунистов, самые опасные враги, и битва с ними идёт не на жизнь, а на смерть, – заговорил Михаил вдумчиво, осторожно подбирая слова. – И этих врагов хватает внутри самой партии. Кто-то ведь и с самого начала видел в ней лишь дорогу во власть, хоть всё-таки подобных карьеристов меньшинство. Но ведь очевидно, что не каждому удаётся выдержать испытание властью, сознание того, что от тебя зависят судьбы других людей. Когда есть зависимые от тебя люди, разве не велико искушение свалить на них свою ответственность, если что случится, как ты говоришь? А эти люди, в свою очередь, разве застрахованы от того, чтобы не начать льстить своему начальнику и всячески его задабривать? Конечно, и то и другое недостойно звания коммуниста, и партия борется с такими явлениями. Но каждый ли, кто готов уличить и разоблачить своего товарища, способен честно признать те же склонности и за самим собой? Поэтому, если взглянуть глубже, главный враг у нас внутри. Внутри партии и внутри самого человека. И каждый коммунист воюет с ним один на один и проходит самую суровую проверку. И от того, как каждый из нас её проходит, зависит самое главное: сохраним ли мы нашу товарищескую солидарность и единство самой партии, – заключил он убежденно.
– Да, Миша, я тебя понимаю! – горячо подхватил Виктор. – И полностью с тобой согласен. Я и
