Джеральду, который вдохновил меня передать с помощью этой книги страстное убеждение, что преступления Холокоста не должны быть забыты
Введение
Мне очень повезло поработать с Симоном Визенталем, охотником за нацистами, с которым я был знаком почти тридцать лет. Потеряв 89 родственников во время Шоа[1], и пережив невероятные издевательства и варварское отношение, Симон всю жизнь (начиная с 5 мая 1945 года, когда американские солдаты спасли его, едва живого, из Маутхаузена) посвятил преследованию убийц своего народа. Он помог поймать более тысячи преступников-нацистов, включая человека, арестовавшего семью Анны Франк.
«Правосудие, не месть» – вот было его кредо.
«Нам нужны осужденные преступники, а не преданные неонацизму мученики», – говорил он нам в своем центре, который основал в 1977 году. Целью всей жизни Визенталя было правосудие; практически в одиночку, без особой поддержки во время холодной войны он хранил память о прошлом и стоял на страже справедливости.
«Каждый суд должен стать прививкой от ненависти, а также предупреждением еще нерожденным поколениям: человек способен на невероятное зло против своих братьев и сестер», – говорил он американским студентам, когда его приглашали читать лекции в 1970–1980-х годах. И он был абсолютно прав. Мы живем в мире, где отрицание холокоста – государственная политика муллакратического режима в Иране, где терминология и символика холокоста извращена и используется ради собственной выгоды экстремистами, ненавидящими еврейское государство; где слова «геноцид» и даже «Освенцим» цинично используются политиками, ведущими и даже учеными. Однако еще хуже инстинктивное желание некоторых смотреть на Шоа 70 лет спустя через призму истории и заявлять, что Освенцим уже не актуален.
Именно поэтому «Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса» Патрисии Познер – работа чрезвычайно важная и актуальная. Автор рассматривает жизненный путь Капезиуса, образованного человека, фармацевта, популярного в светских кругах коммивояжера компаний Farben и Bayer, который общался со многими евреями у себя на родине, в Румынии, до начала Второй мировой войны. А вскоре оказался на одной стороне с Ангелом Смерти, посылал людей, которых давно знал, в том числе еврейских детей-близнецов, на верную смерть в газовые камеры. Оберегал запас «циклона Б» и поставлял нацистам препараты для бесчеловечных экспериментов на детях и беременных. Он же копался в горе трупов евреев, чтобы вытащить все золотые зубы и, одержимый жадностью, тащил тяжеленные чемоданы, набитые золотом тысяч жертв.
Не менее важна, чем история карьеры Капезиуса в Освенциме, реконструкция суда над нацистскими преступниками в Западной Германии в начале 1960-х годов, произведенная Патрисией Познер. Помимо Капезиуса судили главного помощника коменданта Освенцима, врачей, стоматологов и даже капо. В течение всего судебного процесса и после приговора к 9 годам заключения Капезиус и другие ответчики не показали ни капли раскаяния. Пережившие холокост, осмелившиеся выступить свидетелями в немецком суде, были встречены бывшими нацистами с презрением и разочарованием от сознания, что кто-то сумел выжить. Капезиус, обвиненный во лжи, краже и расхищении имущества убитых, всегда отрицал свои преступления, отказывался брать на себя ответственность за содеянное или приносить жертвам извинения. Он считал жертвой себя, хорошего человека, который лишь выполнял приказы: маленькая пешка, которую вообще не надо было сажать.
24 января 1968 года верховный суд Германии разрешил Капезиусу выйти на свободу после того, как он провел в заключении меньше 2,5 лет из назначенных девяти. Первым его появлением на публике стало посещение концерта классической музыки с семьей в Гёппингене. Как только он вошел, зал взорвался аплодисментами. Многие, в том числе освободившие его судьи (бывшие нацисты), считали, что Капезиус заслуживает поддержки и сострадания. Ведь он был обыкновенным немцем, хорошим человеком, который всего лишь исполнял приказы.
Патрисия Познер показывает молодому поколению, что путь, избранный Капезиусом и многими другими, приводит прямиком к вратам ада.
Раввин Авраам Купер
Заместитель декана и со-основатель Центра Симона Визенталя
Лос-Анджелес, Калифорния
Август 2016 года
Предисловие автора
Как-то весной 1986 года я спешила на встречу, которую мой муж, писатель Джеральд Познер, организовал в полинезийском ресторане «Trader Vic’s» в нью-йоркском отеле «Плаза». Встреча должна была помочь нам продвинуться в изучении жизни доктора Йозефа Менгеле, печально известного «Ангела смерти», под руководством которого в Освенциме – самом крупном нацистском лагере – проводились бесчеловечные медицинские эксперименты. То, что началось как иск Джеральда pro bono в пользу двух выживших подопытных Менгеле, обернулось биографией беглого нациста. Мы ездили в Германию и Южную Америку, распутывали историю в тайных архивах, проникали в круги неофашистов, которые помогали Менгеле оказываться на шаг впереди охотников за нацистами.
Встреча была ни с кем иным, как с Рольфом Менгеле, единственным ребенком того самого доктора. Мы с Джеральдом уселись в слабоосвещенном углу ресторана и принялись ждать 42-летнего Менгеле. Как английская еврейка, я знала, что, если бы мои бабушка с дедушкой не мигрировали из Польши в Великобританию в начале XX века, они, вероятнее всего, погибли бы в концлагерях. Может, они оказались бы в Освенциме, где Менгеле правил балом. Поэтому не удивительно, что наши исследования вокруг Менгеле казались мне каким-то сюрреализмом. Было и крайне неприятное, неоднозначное общение Джеральда в Буэнос-Айресе с Вильфредом фон Офеном, некогда главным помощником нацистского министра пропаганды Йозефа Геббельса, а после войны издателем откровенно антисемитского журнала в Аргентине. И коллекция нацистских «памятных подарков» одного из спонсоров Менгеле, организовавших для него парагвайское гражданство. Но все это казалось слишком далеким теперь, когда мне предстояла встреча с Рольфом Менгеле.
Мы с Джеральдом неоднократно это обсуждали. Ребенок не несет ответственности за грехи родителя. Я знала, что Рольф осуждал все, что его отец делал в Освенциме, и пытался загладить его вину: он позволил Джеральду использовать дневники и письма отца в будущей биографии. А целью этой нью-йоркской встречи было обсуждение с Рольфом возможности рассказать об отце на телевидении в прямом эфире (так и случилось, они с Джеральдом снялись тем летом в программе Фила Донахью). И хотя разумом я понимала, что мужчина, которого я сейчас увижу, не несет никакой ответственности за леденящие кровь преступления, совершенные в Освенциме человеком с той же фамилией, отцом, меня переполняли смешанные чувства. Джеральд уже общался в Германии с Рольфом несколько недель назад, у них сложились хорошие отношения. Я и сама в этом убедилась.
