называли «хранилищем талантливых людей», имело систематическую подготовку повышенного типа в различных школах феодальных кланов; выходцы из простого народа обучались в начальных школах «тэракоя». После «реставрации Мэйдзи» самураи утратили свои прежние привилегии, в результате чего значительная их часть стала жадно воспринимать новые идеи с Запада, считая, что усвоение новых веяний, получение образования — отныне единственный путь к обеспечению безбедной жизни. Более 80 процентов выпускников Токийского университета на первом этапе реформ были выходцами из среды самураев.
В 1885 году была выпущена серия правительственных постановлений, получившая название «декретов Мори», по имени первого министра просвещения. В Японии учреждалось обязательное трехлетнее (с 1899-го— четырехлетнее) образование. Согласно «декретам Мори» отныне образование в Японии должно было строиться на принципах, которые бы способствовали обогащению страны. Уже «декреты Мори» четко разграничивали «академические исследования» в высшей школе и «просветительскую деятельность» в начальных и средних классах. «Академические исследования» предназначались для «проникновения в суть вещей» и привития навыков практической работы «высшего порядка». Задача же просвещения состояла в «воспитании людей таким образом, чтобы каждый японец мог полностью осознавать свой долг, следовать на практике моральным нормам и быть готовым к наслаждению благополучием». Преподавание в университетах строилось преимущественно на «изучении тех наук и технологии, которые отвечали потребностям государства», и служило выработке национального мышления. В «декретах Мори» большое внимание уделялось подготовке учителей, в основном выходцев из средних и низших слоев крестьянства, которые должны были работать в школах,, являясь основными проводниками идей «национального единения». В каждой префектуре была учреждена средняя школа. В целом по Японии было создано семь средних школ повышенного типа, которые явились поставщиками наиболее способных учащихся для обучения в императорских университетах.
С начала XX века потомки самураев, окончательно утратив свою материальную базу, уступили лидерство в элитарной системе образования детям землевладельцев и выходцам из торгово-промышленных кругов. Все большее значение для получения элитарного образования приобретали деньги. Таким образом, японская школа с ее четкой градацией превратилась в базу подготовки различных слоев общества: из начальных школ выходили крестьяне и рабочие (с 1907 года было введено обязательное шестилетнее образование), средние школы готовили работников низшего звена государственного аппарата, профессиональные — провинциальных лидеров и второстепенных управляющих бизнеса. Университеты же служили подготовке высшей японской элиты — лидеров политических и деловых кругов. И в наше время из года в год статистика подтверждает, что абсолютное большинство государственного бюрократического аппарата Японии, так же как и руководящих кадров и даже среднего звена крупных предприятий, органов массовой информации, состоит из выпускников Токийского и Киотоского университетов. Основной состав всех кабинетов министров Японии при этом формируется из выпускников факультета права Токийского университета. Таким образом, лозунг «равных возможностей», предоставляемых якобы всем японцам системой образования, в очередной раз оборачивается мифом.
В результате исследования контингента учащихся Токийского университета (Тодай) были выявлены следующие факторы: 1) размеры доходов родителей студентов государственного Токийского университета за последние десять лет достигли уровня показателей крупнейших частных университетов; 2) в основном родители студентов Тодай заняты в высших сферах управления, более половины студентов — выходцы'из класса капиталистов и представителей высшего управленческого аппарата. Из этого совершенно очевидно, что судьба молодежи в Японии полностью определяется классовой принадлежностью родителей—• их занятиями и уровнем доходов. Поэтому можно сделать вывод: закрепление характера японского общества как «общества образовательного ценза», по существу, и означает закрепление его классового характера. Механизм образовательного ценза способствует дальнейшей классовой поляризации; на одном полюсе — абсолютное меньшинство имущих, на другом — абсолютное большинство трудящихся. Такие выводы подкрепляются и обозначившейся с 1975 года тенденцией сокращения коэффициента поступающих в высшие учебные заведения, что объясняется ростом расходов на обучение в вузах, удорожанием жизни, а также сокращением различия в первоначальной заработной плате в соответствии с образовательным цензом и существованием целого ряда непрестижных вузов, не обеспечивающих рабочих мест.
Так называемая «унифицированная», а по существу, переделанная по правительственному образцу система образования, которую на сей раз стремятся реализовать консерваторы, в условиях, когда страной правят силы, защищающие интересы монополистического капитала, вполне может быть орудием насаждения в души и умы молодого поколения идей милитаризма и шовинизма. Вот уже не один год в японской прессе широко обсуждается проект так называемой «третьей реформы образования». Официально целью правительственного плана является обеспечение программы изучения фундаментальных дисциплин, подготовки к выбору профессии уже в средней школе, а также перестройка всей системы высшего образования.
Первая реформа образования была проведена в 1872 году, когда в Японии была введена современная система обучения: по заявлению журнала «Тюокорон», впервые в мире в отсталой стране был взят «атакующий стиль» воспитания в духе преданности государству, в духе национализма. Целью такого воспитания была «подготовка сильных солдат богатой державы в эпоху империализма и колониализма». В головы японцев настойчиво вдалбливались идеи милитаризма, слепого доверия властям и безоговорочная вера в' божественное происхождение императора. Вторая реформа была проведена в 1945—1947 годах, когда были осуществлены некоторые демократические преобразования. Она рассматривала образование как одно из основных прав человека. Центральным понятием становилось не государство, а человек. Вплоть до наших дней эта система образования постоянно подвергается нападкам со стороны правых сил, которые с грустью вспоминают о былых временах, когда гораздо легче было обрабатывать умы «в нужном направлении».
Новый правительственный проект был с негодованием встречен общественным мнением Японии, обеспокоенным идеей усиления дифференциации, разделения детей на «способных» и «неспособных». Проект, в частности, допускает в начальной школе создание «групп повышенных требований» и разрешает детям сдавать экзамены экстерном, а в вузах предполагает сокращение сроков обучения для «одаренной» молодежи и отчисление тех, кто не набрал на том или ином этапе обучения нужных баллов. Как подчеркивает тот же журнал «Тюокорон», политической целью предполагаемой реформы является усиление контроля за высшей школой, стремление ослабить студенческое движение, вытравить из университетов дух свободомыслия путем вовлечения студентов в борьбу за высокие баллы.
Искаженные критерии надуманной «эффективности», стремление избавиться от «балласта», которым якобы являются «обычные дети», по меткому замечанию «Тюо-корон», может служить лишь эффективному воспитанию «человеческих ресурсов в соответствии со спросом капитала на различные виды рабочей силы». Анализируя проект реформы, невольно приходишь к мысли, что определенные силы никак не могут расстаться с далеким прошлым, когда в Японии успешно использовали «первосортных людей» и заставляли служить им «второсортных» и «третьесортных». Прогрессивные силы страны, не на шутку встревоженные новым наступлением на демократические права трудящихся, активно борются за сохранение той системы образования, которую неверно было бы рассматривать как «подаренную» американскими оккупационными властями: она явилась результатом борьбы японского
