очередной заправке.
— Пожалуйста, не надо, — шепчу я. — Я правда не хотела. Не заставляй меня.
Добавляю дрожи в голос и обхватываю себя за плечи.
— Давай я пока тут вытру. Никуда я не денусь.
Позади нас уже подъезжает внедорожник и протяжно сигналит.
Грозный оборачивается, матерится сквозь зубы. Бросает мне пачку влажных салфеток и выходит.
— Только попробуй дернуться и я тебя к этому сиденью наручниками пристегну, — рычит он.
Послушно киваю и наблюдаю, как Грозный громко хлопает дверцей.
Он обходит машину и вставляет заправочный пистолет в бензобак.
Моя рука медленно тянется отстегнуть ремень безопасности.
В тишине салона щелкает центральный замок сигналки. Он запер меня. Он меня запер!
Вот черт! Стоит только забрезжить слабому лучу надежды, как грозовое небо тут же закрывает его.
Вот черт!
Отстегиваюсь и перекатываюсь на водительское сиденье. Джинсы тут же пропитываются липкой и прохладной жижей, бывшей когда-то колой. Дергаю ручку — дверь не поддается.
Скотина!
Мимо машины проходит заправщик и у меня моментально рождается очередной план.
В приоткрытое окно просовываю мятую пятитысячную купюру. С моих пальчиков стекают капли лимонада.
— Эй, эй! Простите! — пытаюсь привлечь его внимание.
— А? — заправщик оглядывается.
— Мужчина, вы не могли бы мне помочь? — голос дрожит от страха, оглядываюсь на минимаркет, где только что исчезла широкая спина Грозного.
Надеюсь, он еще зайдет в туалет привести себя в порядок. И подарит мне пару так необходимых мне минут.
— Залейте мне дизель, пожалуйста.
Заправщик икает. Щурится. Смотрит на вставленный в бензобак пистолет и опять на меня.
Просовываю в щелочку вторую ярко-рыжую купюру.
— Пожалуйста.
Я слабо представляю, как это может мне помочь. Но думаю, что ничего хорошего с дизелем в баке для бензиновой машины не будет. В лучшем случае, упадет скорость. Про худший боюсь думать, потому что Грозный мне тогда точно башку открутит.
Заправщик кивает, сгребает обе бумажки. Меняет пистолет и торопливо семенит в минимаркет.
Я замираю на сиденье и жду.
Сердце отчаянно бьется в груди. С каждым стуком, кажется, что оно поднимается все выше, к самому горлу.
Еще несколько секунд и я не смогу сделать вдох. Пульсующее сердце перекроет мне дыхание.
Дверь минимаркета открывается.
Мои ладошки моментально покрываются испариной. Капелька пота стекает по виску.
Из магазина рысью выбегает заправщик. И в этот момент колонка начинает отсчитывать литры дизеля. Топливо в громким шелестом бьется в бак на моей стороне.
Не могу оторвать взгляд от дверцы маркета.
Господи. Пусть Грозный задержиться внутри еще хотя бы на минуту.
Пульс в висках отсчитывает обратный отсчет.
Заправщик пытается что-то мне сказать. Но я только киваю, не понимая ни слова.
В какой-то момент он машет на меня рукой и меняет пистолеты обратно.
Вовремя.
Потому что стоит заправщику отойти от машины, как из магазина выходит Грозный.
Я моментально подбираюсь. Вспоминаю про липкие разводы в салоне. Достаю сразу несколько влажных салфеток и тру все. Что попадается под руки. И молюсь. Молюсь, чтобы грозный ничего не увидел через огромные окна минимаркета. Иначе мне реально конец. Выходка с лимонадом покажется мне шалостью.
— как успехи? — Грозный плюхается на сиденье и морщится.
— А? — вздрагиваю и перевожу на него удивленный взгляд.
— Закончила, говорю?
— Ага, — неуверенно киваю, продолжая тереть на одном месте.
— Да блядь, Аглая! — взрывается он.
Выхватывает из моих рук салфетки и сам начинает оттирать липкие разводы.
— Я не хотела, — зачем-то повторяю я. Я вру. Конечно. Я хотела.
Но сейчас я вижу, как от оттирает свою машину, как выражение его лица становится хмурым и… расстроенным. И мне реально становится стыдно за свой поступок. Но сбежать я хочу все равно больше.
Поэтому останавливаьться не собираюсь.
Прости грозный. Но или ты или я.
В данном случае — твоя тачка!
Глава 26. Аглая
— Ты что реально хотела помочь котенку? — через пять минут напряженной тишины спрашивает Грозный.
— А? — перевожу на него рассеянный взгляд.
— Ты за той теткой пошла ради котенка?
— Кошки, кажется, — киваю.
— И тебе не показалось это странным?
— Что именно? — моргаю удивленно.
— Ну женщина, которая пытается казаться старше своего возраста?
— Нет, — я хмурюсь. Я сейчас вообще не понимаю, о чем он говорит.
— Дешевый парик?
Надо же, я даже не заметила на ней парик. Я вообще слабо помню эту женщину.
— Есть женщины, которые носят парики. И не у всех есть деньги на натуральные волосы, — отвечаю упрямо.
— Ага, ты об этом знаешь не по наслышке, — зло усмехается он.
— Я не всегда живу в золотой клетке, — отвечаю с достоинством. — Я училась в обычном университете, я иногда хочу в обычные кафе, в приюты для животных и общаюсь с разными людьми.
— Да, я понял. И как ты тогда проморгала, что ее одежда не вяжется с новеньким маникюром? — бросает на меня сердитый взгляд.
— Что? — опять удивленно моргаю.
— Эта женщина вообще не парилась по поводу маскировки. Намазала не пойми чем лицо, натянула парик и старушачьи грязные шмотки. А от самой разило шанелькой и ментоловой жидкостью для вейпа. Плюс маникюр! Она на простую работящую женщину даже ночью в темноте не сойдет! А ты за ней пошла! Как?
Опускаю взгляд и стараюсь скрыть злые слезы отчаянья.
Какая я дура! А если бы Грозный не появился вовремя я бы уже ехала в Москву на встречу с обманутым женихом.
Я ведь действительно не обратила внимания на ее руки, на запах. Увидела седые волосы, простую одежду, услышала причитания про котейку и пошла. Так, наверное, и маленьких девочек заманивают разговорами про щенят и котиков. И они идут. Если я пошла, то что говорить о детях.
А у меня внутри ничего не екнуло. Вообще. Ни одного тревожного звоночка!
— Да твои родители радоваться должны, что ты от них сбежала, — рычит он сквозь зубы.
— Что, прости? — слезы моментально высыхают. Едва стихнувшая паника сменилась щемящим душу стыдом. Но сейчас внутри вспыхивает глухое раздражение и злость! Да как он может так обо мне говорить? Кто он такой? Тупой солдафон, который ничего в этой жизни не достиг и не добился! Он годится только для работы на побегушках у таких, как мой отец! И навсегда останется в их тени. Оттого и злятся!
— С таким подходом к жизни, говорю, — бурчит он, — тебе надо было сидеть дома и дальше Садового кольца не соваться! А то мало ли что!
— Мне кажется, ты сейчас перегибаешь, — цежу зло.
— Да ты что? — он повышает голос и смотрит на меня со странной смесью злости и насмешливости. — Маленькая принцесска злиться?
