делами, в то время как они продолжают нести чушь о девушках.
— Братан, прошлой ночью Хлоя отсосала мне, как пылесос. Клянусь, гребаные семь баллов из десяти, — говорит один из парней, и я закатываю глаза. Думаю, мои стереотипы были точны.
Я игнорирую их, и это как еще один шаг вперед, оценив навыки той же девушки, моя собственная зрелость вызывает гордость, поскольку я не участвую в этом дерьме.
Боже, в каком возрасте они собираются это пережить? Я думаю, у этих парней пока нет реальной причины взрослеть. Проживая свою беззаботную жизнь без беспокойства или нависшей над ними смерти, я полагаю, все становится намного проще. Принадлежность к Физерстоуну не гарантирует завтрашнего дня.
В любом случае, это чертовски неловко.
Доставая одежду из спортивной сумки, я провожу рукой по волосам, поворачиваясь спиной к остальным в комнате.
— Привет, новенький, Райан, верно? — кричит кто-то, и я вздыхаю, прежде чем обернуться, чтобы посмотреть, кто со мной разговаривает, и, к моей радости, это мой братан, Чад.
— Что случилось? — Я отвечаю, стягивая футболку через голову и заменяя ее черной спортивной футболкой, прежде чем проделать то же самое со своими брюками.
— Просто интересно, какой тип женщин ты предпочитаешь, раз уж на днях ты открыто выбрал сидеть рядом с неудачницей, а не с Хлоей у которой явно отличные сиськи, — замечает он, смеясь вместе со своими друзьями, пока я сажусь на скамейку, чтобы завязать шнурки на кроссовках.
— Определяет ли место, которое кто-то выбирает для сидения, куда он хочет засунуть свой член? — Возражаю я, приподнимая бровь. Многие парни в комнате заливаются смехом, что, кажется, раздражает Чеда, потому что это вызывает больший отклик, чем его комментарий, хотя он и пытается скрыть это, смеясь вместе со всеми.
— Не, чувак, но тебе следует быть осторожным, имидж — это все в школе Эшвилл, а ты новенький, так что… — Он замолкает, придвигаясь ближе ко мне с ухмылкой на лице, и я киваю, когда он пытается запугать меня.
— Чак, верно? — Я отвечаю, намеренно перепутывая его имя, просто чтобы позлить его, поскольку чувствую, что все наблюдают и ждут, что произойдет между нами. Его глаза вспыхивают от гнева, но ему удается хорошо подавить его.
— Чед.
— Верно, Чед, — бормочу я, закатывая глаза и поднимаясь на ноги, когда кто-то в толпе хихикает. — Ты, блядь, не знаешь, кто я такой, и мне действительно насрать, кто ты, но, чтобы было понятно, мне похуй на свой имидж. Я пробуду здесь недолго и определенно не буду соответствовать тем социальным правилам, которые у вас, кажется, есть. Я буду разговаривать с кем захочу, сидеть с кем захочу и трахаться с кем захочу, — заявляю я, встречаясь с ним в центре комнаты и подначивая его. Все придвигаются ближе, поглощенные нашим обменом репликами, пока я наблюдаю, как его руки сжимаются по бокам. — И я сделаю все это, не нуждаясь в вашем одобрении, но спасибо, что предупредил.
Я похлопываю его по плечу чуть сильнее, чем необходимо, и не упускаю из виду, как он слегка вздрагивает, прежде чем пройти мимо него и направиться к другой двери. Все расступаются с широко раскрытыми глазами.
Я не задерживаюсь, чтобы послушать, что будет дальше, но многие ребята провожают меня до двери. Те, кто стоит прямо за мной, бормочут о том, что давно пора найти кого-то, кто готов сбить с этого мудака спесь или две.
С гребаным удовольствием.
У меня вертелось на кончике языка сказать, что вчера она провела ночь у меня дома, а сегодня утром я привел ее милую попку в школу, но я воздержался, не опускаясь до их интеллектуальных игр, зная, что это, скорее всего, причинит ей больше боли, чем им. Такие школы, как эта, — это мельницы для сплетен.
Напротив раздевалок находятся крытые спортивные сооружения, поэтому я направляюсь туда, пока команды по легкой атлетике, футболу и бейсболу выходят на улицу.
Как только я переступаю порог, тренер заставляет нас выполнять упражнения, против чего я не возражаю. Это поможет мне вернуться в Физерстоун в хорошей физической форме, и когда придет время сыграть несколько игр, я сделаю все возможное, чтобы присутствовать на них, не будучи при этом кучей дерьма а гребаной звездой.
Сливаться с толпой — это все, что мне нужно сделать, и, кажется, никто не жалуется, когда я делаю несколько снимков, пока я здесь. Сегодня у меня нет ни времени, ни терпения слушать, как они пытаются завербовать меня в настоящую команду.
К концу урока я весь взмок и готов принять душ. Я захожу в раздевалку и обнаруживаю, что остальные все еще на поле, и напряжение, которое нарастало внутри меня при подготовке ко встрече с этими придурками, покидает мое тело.
Я быстро принимаю душ и переодеваюсь, прежде чем без помех возвращаюсь к своему шкафчику. Одного беглого взгляда на мое расписание хватает, чтобы понять, что следующим у меня английский. Идеально.
Я снова меняю сумки у своего шкафчика, и парень, у которого шкафчик рядом с моим, впервые оказывается там. Я практически чувствую исходящий от него запах марихуаны. Я думаю, что он, возможно, сам превращается в растение, или он просто стал ходячей рекламой своего дилера.
Я беру сумку со своей покупкой в городе и закрываю дверцу шкафчика, затем мне в голову приходит идея, когда я поворачиваюсь лицом к парню рядом со мной.
— Эй, я дам тебе двадцать баксов, если ты скажешь, куда мне следует обратиться, чтобы получить информацию о людях и этом городе, — небрежно говорю я, доставая из кармана бумажник.
Он улыбается, убирая с лица свои растрепанные каштановые волосы, и встречает мой пристальный взгляд ярко-красными горящими глазами. — Договорились, — соглашается он, протягивая руку за наличными, прежде чем ответить мне. Я кладу двадцатку ему в руку, которую он мгновенно убирает в карман, кивнув, прежде чем отойти и прислониться спиной к своему шкафчику. — Я полагаю, ты хочешь знать все грязные, мрачные секреты? — уточняет он, и я просто поднимаю бровь. Это очевидный вопрос. Если бы мне нужна была какая-то другая информация, я бы не предлагал за нее деньги этому обкуренному парню.
— У меня нет времени на весь день, — говорю я ему, когда он продолжает осматривать коридор. Я не уверен, пытается ли он убедиться, что нас никто не слышит, или ищет кого-то конкретного. Его паранойя, вероятно, берет верх над ним.
— Если ты хочешь разорвать каждого ученика на части, то все секреты хранятся у Брэнди. Она гребаное хранилище знаний, чувак. Отрывочные сделки,
