планеты?
Холод струится по животу — ведь то, что я приняла за симпатию, за интерес… Может быть чем-то иным… он же другой, другой, мать его, расы… Пусть и выглядит почти как человек, но он с другой планеты. Как вообще я могла об этом забыть и делать какие-то выводы? Черт возьми… Зачем тогда согласился меня забрать к себе?.. Пока не спрошу, не узнаю, но как же мать твою страшно знать ответы на некоторые свои вопросы…
Мобиль останавливается, когда у меня уже голову ведет от мыслей и сомнений. Мар молча выходит, я выбираюсь следом, вытягивая за собой шлейф тяжелых и темных мыслей… и застываю. Чернота вокруг сжирает пространство, оставляя лишь нечеткие контуры, но над ней…
— Боже…
Над всей этой чернотой небо просто ломится от звезд. Туманный розоватый шлейф, мерцающая звездная пыль, она сеет мягкий рассеянный свет вокруг… я была среди этих звезд, они пугающе холодны, но здесь, внизу…
Плеча мягко касается горячая ладонь, я вздрагиваю и оборачиваюсь. Лицо тура в темноте не разглядеть, но в голосе сквозит… нежность?.. я обрываю мысль, не дав ей согреть себя изнутри.
— Оно никуда не денется. Идем домой.
Мы идем пустыми улицами — двухэтажные дома, окруженные деревьями, тихи и темны. Улица петляет, уводя все дальше вглубь леса, забирается в гору… я пыхчу и по инерции хватаю Мара за край его безрукавки — и тут же отпускаю, как ошпаренная. Он это замечает — и спустя мгновение мою руку сжимает его ладонь. Мы идем и идем через темноту и тишину, и склейка ладоней с каждой минутой становится все плотнее, все горячее…
— Пришли…
В темноте трудно что-то разобрать, но дом выглядит небольшим. Ни забора, ни изгороди… Мар подходит к дверям, снова прикладывает карту, слышен щелчок… В коридоре загорается свет, резко очерчивая крупную фигуру. Я сглатываю сухость во рту, мне снова страшно и… что-то еще, но в голове уже такая каша, что скоро потечет из ушей. В любом случае… я уже здесь.
Бежать некуда.
2-9
Дом у Мара и правда небольшой. На первом этаже — совмещенное пространство, вроде как кухня и гостиная, в дальнем углу — лестница на второй этаж. Деревянная мебель выглядит привычно, лишь некоторые детали вызывают недоумение. Большие окна, светлый пол и стены из какого-то шероховатого камня… Я осторожно касаюсь — теплый… и пахнет будто-то бы морем… Дом мне нравится — в нем легко дышится, в нем уйма пространства, в нем… ни души. Запоздалая тревога вспыхивает в груди.
— А… ты один живешь?
Ну и что будешь делать, если нет?
Мар поднимает голову — он разбирает содержимое своей сумки, на столе перед ним уже уйма всего.
— Да. Отца уже давно нет. А мать я никогда не видел.
— Вот оно как… — ладно, никаких вопросов про семью. Я прислоняюсь к высокому стулу, на секунду прикрываю глаза.
— Устала? Сейчас я закончу и покажу тебе спальню.
Спальню? А спать мы…
— Я лягу внизу. Не волнуйся.
— Хорошо…
— Присядь пока… воды?
— А… нет, не нужно…
Мар кивает, возвращается к своим вещам, а я неловко взбираюсь на стул — как и думала, ноги до пола не достают.
— Скажи…
Я вздрагиваю — сколько можно уже, успокойся!..
— Да?
— Может быть ты… боишься меня?
Боюсь? Его?
— Нет, — отвечаю быстро. — А… а должна?
— Конечно нет… — он чуть заметно выдыхает с облегчением, но до конца напряжение его не отпускает, и только теперь я понимаю, как сильно он был напряжен… А ведь ему тоже непросто — привести в свой дом незнакомку с другой планеты, от которой неизвестно чего ждать… у которой черт знает что в голове происходит…
Может, как-то еще и можно преодолеть эту тяжесть непонимания между нами… я знаю лишь один способ.
— Я не боюсь тебя, просто не понимаю, о чем ты думаешь. Не понимаю, почему ты делаешь те или иные вещи… И от непонимания мне становится тревожно.
Мар откладывает в сторону рулон серых бинтов и молча подходит ко мне. Когда я так сижу, мне уже не нужно задирать голову, чтобы видеть его глаза… они темные, почти черные… дышать становится тяжело, еще тяжелее — когда он медленно берет мою руку в свою и чуть сжимает.
— Рахшаса предупреждала… — говорит он. — Мне жаль, что я слушал ее недостаточно внимательно. Мы… разговариваем не так много. А для тебя это важно. Я буду стараться, но если тебя что-то тревожит или что-то непонятно — сразу говори или спрашивай, я всегда отвечу. Я молчу не потому, что не хочу говорить с тобой… просто нет такой привычки.
От облегчения мне кажется, что ребра сейчас обвалятся.
— То есть я… не раздражаю тебя?
— Нет.
— И не напрягаю?
— Ну…
— ?!
Мар молча подносит мою руку к груди, прижимает… мне требуется несколько мгновений, чтобы понять: вибрация под моей ладонью — это его сердцебиение. Вены на шее немного блестят в приглушенном свете.
— Кажется, напрягаю… — получается отчего-то шепотом.
— В хорошем смысле.
— В хорошем?..
Во рту — сухо, язык к небу липнет. Мар смотрит не отрываясь, темнота в его глазах пульсирует алым… он как будто еще ближе… еще чуть-чуть и я смогу почувствовать… что?..
А потом он медленно отстраняется, прикрывает глаза… делает медленный вдох… Я невольно вздыхаю с облегчением. Прямо сейчас… я была не готова… пока не готова… И когда он отступает, лишь самую малость чувствую… разочарование.
* * *
Спальня на втором этаже довольно просторная — хотя возможно, это мне так кажется. Отдельный санузел, широкие окна, и под одним из них просто огромная кровать, на которой поместится штук пять меня и еще места на целый выводок рахшас хватит. Я устала просто чудовищно, но еще несколько часов лежу на ней глазами в потолок, пока в голове не утихает вихрь. Одно меня успокаивает — мы начали разговаривать. Я не раздражаю тура, я с большой долей вероятности привлекаю его… Это должно пугать, но не пугает — только трепет и волнение провоцирует в животе…
Под утро мне все же удается задремать. Я просыпаюсь от невнятного импульса, и пару секунд пытаюсь сообразить, где вообще нахожусь. Медленно светает, и я могу уже различить деревья за окном — высокие, будто сосны, толстые, как баобабы… В утренней тишине ни единого звука, как будто я одна во всем мире…
Насчет мира не знаю — но в доме я точно одна. Когда я спускаюсь, Мара нигде нет. Отлучился куда-то?