Мог бы и предупредить, хоть записку оставить… и как бы я ее прочитала, интересно?.. Нужно будет выучить местный язык… понимать-то я понимаю, спасибо ретрансляторам в ушах, а поймут ли меня? Я ведь не буду все время сидеть дома, рано или поздно придется выйти и начать знакомиться с местными… Языки мне давались, хотя это было на Земле и было давно, так что никаких гарантий, что я справлюсь, но постараться нужно…
Пользуясь отсутствием хозяина я исследую дом. Назначение каких-то вещей интуитивно угадываю — холодильная камера и на Тавросе холодильная камера — какие-то решаю на всякий случай не трогать. Их на самом-то деле немного, вещей в этом доме, да и выглядит он в утреннем свете как будто необжитым… может, Мар тут почти и не жил?
Покончив с осмотром, я возвращаюсь наверх — изучить содержимое коробки, которую мне дали в приданое. Провозившись с замком минут пятнадцать и взмокнув, я хотела бросить это неблагодарное дело, но голос Рихты в голове обзывает меня тупицей и сразу все получается. Ух, ничего же себе… Коробку явно собирала не она… или не только она…
На самом верху — пачки пищевых капсул и добавок, которыми меня кормили на станции, несколько сменных комплектов одежды и, боже-боже-боже, нижнее белье!.. С корабля шерхов меня забрали в чем мать родила, и одежду подбирали из того, что было у дарган, а белья они не носили. Рихта долго пыталась понять, зачем мне одежда под одежду, а потом просто назвала ненормальной. Мне неуютно было ходить без белья, поэтому простым шортикам и топу я радуюсь, как новогоднему подарку. Коробку точно собирала Шерша, нужно написать ей… да вот прямо сейчас и напишу… Только в конце-концов переоденусь…
… То ли на радостях, то ли от недосыпа — но шаги за дверью в спальню я слышу за секунду до того, как она распахивается и впускает незнакомый голос:
— Мар, шерхов сын, ты почему не…
Незнакомый тур застывает на пороге и давится словами. Я застываю тоже, как была — со спущенными штанами.
… Вот и начала знакомиться с местными.
2-10
Маршаллех.
Сколько он не был дома? Полгода, год?.. Ничего не изменилось, все тот же запах, все тот же гул стволов берренех за окнами… Шелест ширки в траве и гомон ночных миртов… Ничего не изменилось на Тавросе…
В его доме изменилось все.
Гул в ушах понемногу утихает — теперь, когда Шер-аланах в его доме, Зов не так обжигает кипящей кровью жилы и кости. Меняя бинты, он проводит по выпуклостям на руках — и те в кои-то веки не лопаются. Зов чуть стихает, когда его источник рядом, когда можно протянуть руку — и коснуться.
Но ему не становится легче — теперь, когда Шер-аланах в его доме. Когда он может протянуть руку — и коснуться её. Коснуться и увидеть, как наливается зарево на её скулах…
На это вечность можно смотреть…
Это не Шер-минар, Зов крови, это простой и низменный Шер-руна — зов плоти, и справиться с ним легче. Но коварство его в том, что справиться с ним он не хочет… вернее, очень хочет справиться с ним, просто утолив этот голод.
Хочет до зубовного скрежета — но может только лежать в темноте и слушать, как прерывисто дышит в беспокойном сне источник всех желаний, что живут теперь в нем. Потому что он все-таки слушал рахшасу. Не так внимательно, как должен был… но достаточно, чтобы знать — подняться к ней сейчас он не может. В лучшем случае только напугает, а в худшем — покалечит.
Он тяжело вбирает воздух в грудь, где сердца скоро выкрутят сухожилия наизнанку, закрывает глаза, и в темноте перед ними — девушка на полу корабля шерхов. Тянется к нему… такая маленькая… сжимается у него на руках, дрожащая, холодная… ищет тепла и, найдя его, обмякает… И без объяснений рахшасы все ему ясно — достаточно было всего лишь раз взять ее на руки и почти не ощутить веса.
Гулко пульсирует кровь в ушах, наливая тяжестью низ живота. В груди сжавшееся нечто вырывается сиплым стоном… Как… мерзко… от мыслей… от желаний… от самого себя… ведь он все знает, все понимает… видел анатомические раскладки… но все равно… все равно…
Все равно у него пах уже сводит от боли.
Заснуть толком не удается, но зато удается переключить мысли на более насущные проблемы. Привезти-то в свой дом он девушку привез — но дом этот для нее абсолютно не приспособлен, в нем даже еды нет никакой… Значит, с утра нужно ехать на ранний рынок… зайти к Шарраху, договориться насчет документов для переселенки… Не будет же она жить на птичьих правах, может, наличие какой-то устроенности поможет ей успокоиться? Люди на Земле, как и на Тавросе, окружают себя своими вещами и очень трепетно относятся к своему дому, а значит, нужны вещи, которые будут принадлежать только ей, нужно место, которое будет только её… Хорошо, что дом у него уже есть… А если захочет жить отдельно?.. Кровь внутри бунтует и натягивает кожу от одной только мысли. Нет… Шер-аланах должна быть рядом…
А захочет ли она быть рядом?
Он вспоминает испуганные глаза, вспоминает, как она цеплялась за него… как сбивалось её дыхание и частил пульс… То, что у девушек с Земли выглядит как страх, может оказаться вовсе не страхом, рахшаса говорила и об этом… Да и сама она признала, что не боится его, а значит…
Значит, она останется — хотя бы на первое время. А уже в его руках сделать так, чтобы и потом она не захотела уходить.
С таким настроем становится чуть проще — и едва дождавшись первого света, он тихо поднимается. Судя по дыханию, девушка спит — вымоталась, поэтому спать будет долго, может, даже до полудня. Пусть спит. Он как раз успеет метнуться по всем делам и вернуться… Рынок, миграционное управление… что еще? может, сразу купить что-то из одежды? Или не стоит? Вдруг промахнется еще…
Быстро не получилось — половина Рум’ры останавливалась, чтобы поздороваться, его все-таки давно не было дома. Если с младшими достаточно обменяться парой слов, то старшее поколение, которое никуда не спешит и жаждет поделиться всеми новостями… Поэтому домой он возвращается только спустя несколько часов, нагруженный продуктами и новостями по самое не хочу. Тянется открыть дверь — и она распахивается ему навстречу сама.
На пороге его дома Раш’ар
