Куда ехать, чего ждать? Невозможно топтаться тут. Так, а далеко ли до той станции вообще? Электричка шла минут пять, не больше, — я только и успел чаю глотнуть. Средняя скорость электрички — ну… ну, скажем, 50 км/ч.
То есть мне до них километра четыре максимум. Скорость пешехода… в общем, тут ходу меньше часа.
Ну конечно. Сейчас ещё потащусь обратно пешком. С термосом. Нашли дурака.
Темнеет, плохо видно совсем. Но вдоль железной дороги внятная тропинка, тут уже не заблужусь.
Интересно. Это я всерьёз?
Да, кстати. Что вот я там буду делать, когда приду? В лес идти, кричать? Темно уже совсем. Или буду их на станции ждать. Кого? Зачем? Сколько ждать?
Я прошёл совсем немного, и навстречу мне из-за поворота вынырнула электричка — в город. Всё равно уже, всё равно. Раз вышел — значит, надо идти.
Да, совсем стемнело; и когда следующий поезд с грохотом пронёсся мимо меня, я сел на корточки, закрыл голову руками и отвернулся. Потому что на самом деле это довольно страшно, если так близко и в темноте. И к тому же никто меня не увидит.
Надо же, одна за другой идут. Наверняка в этой электричке и едут Марат, Саша и все остальные. Едут и смеются надо мной.
Что же это, давно уже должна быть моя станция! Я иду, иду… уже час, наверное!
Не мог же я проскочить её? Я же не совсем тупой?!
Надо бы чаю глотнуть, у меня есть. Всё равно он больше никому не пригодится, там никого нет. Я вообще непонятно зачем иду, буду там торчать на станции, как дурак. Но если я сейчас лишний раз открою крышку — быстрее остынет. А вдруг они всё-таки там.
Наконец впереди показался огонёк. Фонарь на станции. Дошёл, точно. Уже совсем близко.
…Там были люди, и всё стало обыкновенно, не страшно. Лыжники, бабуля с тележкой. Какой-то мужик. Часы. Да, правда — я шёл всего-то час с небольшим, а казалось — гораздо дольше.
Я сел на скамейку и стал ждать. Потом вскочил — холодно. Пришла следующая электричка и увезла их всех, и я остался один. Как дурак со своим термосом.
То есть не совсем один, этот мужик тоже остался. И он почему-то шёл прямо на меня.
Ой, мамочки!
— Ну ты даёшь вообще, — сказал он. И оказался Маратом.
Мы с ним посмотрели вслед уходящей электричке.
— Где все? — спросил я. — Саша и…
— Да они обе Саши, — сказал Марат. — Мы тебя искали, искали. Ты куда пропал? Телефон не отвечает!
— Я вас искал…
— Сейчас напишу им, а то на ушах стоят — куда ты делся. Замёрзли ужас как, я их домой отправил уже.
— А сам чего остался?
— Ну как, — пожал плечами Марат.
Тут как раз пришла электричка из города, которую я не дождался. Я всё-таки её чуть-чуть обогнал.
А чай, конечно, был не такой горячий. Но это было уже совершенно неважно.
Прокладывать лыжню
— Конечно, пойдём, — ответил Филипп и удивился сам себе.
Ведь он согласился — с радостью! Он действительно хочет!
Как странно. Ведь раньше он к этим лыжам как-то без восторга, а в этом году вдруг захотел.
Но этот год — вообще особенный. Начать с того, что он впервые приехал домой — в гости. На каникулы. Потому что он живёт теперь в другом городе и называется «студент», хотя это и странно. А ведь ещё в прошлом году учился себе спокойно в девятом классе, собирался в десятый — вернее, никуда и не собирался, жил себе и жил. И даже не думал, что аккордеон… Аккордеон же был просто — музыкальная школа, отдали «для общего развития», там хвалили, получалось — и маме с папой вроде нравилось, всегда можно было похвастаться при случае. Что вот, сын что-то такое умеет, Филя, сыграй, пожалуйста, — я запишу на телефон, отправлю тёте Тоне.
В общем, играл и играл. Но именно прошлой зимой стал понимать, что аккордеон ему не просто так, что он на нём может что-то такое… чего в их маленьком городе вообще-то никто не умеет. Даже Матвей Сергеевич.
Как-то понял в один миг, когда Матвей показал на уроке — а Филипп увидел, что у него вышло не очень. У учителя! Матвей Сергеевич, конечно, очень молодой учитель — но, когда Филипп был в первом классе, ему казалось, что Матвей может вообще всё. А сейчас вдруг увидел — далеко не всё; и у него, Филиппа, может получиться лучше. Даже прямо сейчас.
«Слушай, Фил, а я ведь, кажется, уже мало чему могу тебя научить», — сказал Матвей.
И отправил его на конкурс, и Филипп занял почётное четвёртое место; но это было не обидно, а наоборот. Потому что там были ребята из разных городов и многие из них играли очень здорово; и выходит, что Филипп — не хуже?
Но главное даже не это, а именно сам аккордеон. Он стал отвечать. И Филипп стал играть часами. Уставала спина, плечи, руки — но это было удивительное чувство. Оказалось, то, что внутри, — можно выразить. Не словами — а вот так. На самом деле.
Родители сначала растерялись, не поняли. Музыкальное училище? Ты что, с ума сошёл!? Какая ещё музыка! Мама — учитель русского языка и литературы — никак не могла поверить. Ты же пишешь хорошие сочинения, и языки хорошо идут… почему музыка? Это же можно так, для души… Хобби. А так — нужно нормальное образование! Что ты потом будешь делать, на свадьбах играть? Филя, ну ты пойми.
