он остался на ночь, если теперь женат, а жена живет меньше чем в километре от Рахьи?
Где-то через полчаса Киселев решил рискнуть. Морозов не издавал ни звука и, казалось, спал. Киселев попробовал ухватить его за промежность, но тот мягко оттолкнул его руку. Тогда Киселев приподнялся на кровати и попытался забраться на Морозова. Давид открыл глаза, его лицо исказилось от ярости.
– Отвали, дай поспать! – прорычал Морозов и отвернулся.
Киселев пожирал Морозова глазами, сердце билось все чаще. Морозов был абсолютно трезв. До этого дня Киселев всегда следил за тем, чтобы его гости были в подпитии. Приставания к трезвому солдату могли привести к конфузам и малоприятным поворотам. На какое-то время голос разума возобладал, и Киселев не поддался порыву склониться к Морозову. Но его тут же пронзила мысль: если этот человек здесь не за тем, что нужно Киселеву, почему он не вернулся к своей жене, которая живет совсем рядом? Почему он решил прийти к Киселеву, человеку, которого он едва знал и который так недвусмысленно намекал на возможность сексуальной близости? Давид определенно пришел сюда не просто так, даже если не мог самому себе в этом признаться.
Морозов лежал на боку лицом к стене. Киселев решил подождать. Если ничего не произойдет, скорее всего, будучи трезвым, Морозов не может решиться сделать то, чего ему так хочется. Киселев прождал почти час и снова попытался дотронуться до гостя. На этот раз Морозов пришел в ярость – он все еще не спал.
Дальше произошло страшное. Морозов поднялся и несколько раз ударил Киселева в живот, повалив на пол. Затем он сорвал с себя ремень, обмотал его вокруг шеи Киселева и одним рывком затянул. Киселев, не понимая, что происходит, попытался снять ремень, но получил еще несколько ударов от Морозова. Морозов стягивал ремень на шее Киселева до тех пор, пока тот не перестал шевелиться. Когда его лицо посинело, Морозов подвесил тело за ремень на крючок для одежды, забрал патефон и ушел.
На следующий день, 14 декабря 1955 года, работавшая в бане в дневную смену Галина Логинова обнаружила висящего Киселева и сразу же вызвала милицию. Не найдя следов насильственных действий или взлома, милиция пришла к выводу, что Киселев покончил жизнь самоубийством, и прекратила расследование[92].
Однако четыре года спустя, в 1959 году, во время одного из плановых рейдов милиция задержала Морозова. При обыске у него обнаружили краденые вещи, в том числе патефон Киселева. Патефон вскоре опознала женщина, которая продала его Киселеву. Морозов сразу же признался в убийстве и рассказал обо всем, что произошло в ночь, когда он оставался в комнате Киселева при бане. Он утверждал, что Киселев пытался обнимать его и трогать за пенис и что сексуальные домогательства вынудили его защищаться и в конце концов задушить Киселева[93].
Следователей не убедили заверения Морозова, что он не искал близости с Киселевым. Им было трудно поверить, что на протяжении девяти месяцев с момента первой встречи и непосредственно в ночь убийства между мужчинами не было сексуальной связи. В милиции также выяснили, что Киселев писал Морозову письма, пока тот служил в армии. Наконец, следователи сочли подозрительным, что Морозов, вместо того чтобы вернуться домой к жене, предпочел остаться в компании человека с сомнительной репутацией, о котором судачили все в деревне.
Из разговоров с местными и теми, кто знал Киселева лично, следователи сделали вывод, что гомосексуальность Киселева ни для кого в Рахье не была секретом, однако в разговоре о нем все предпочитали использовать эвфемизмы вроде «чудаковатый» или «с приветом». Николай Воронин, слесарь, который был знаком с Киселевым на протяжении пяти лет, признался: «В разговоре Киселев постоянно говорил о себе в женском роде… Мне было известно, что он любит солдат и часто проводит с ними время»[94]. Прачка Логинова вспомнила еще одну особенность покойного: «Когда я работала в бане, то замечала, что Киселев никогда не моется в мужской день, и, насколько я знаю, он никогда не мылся даже с другими мужчинами, работавшими в бане, а всегда старался мыться один»[95]. Свидетельница Михайлова добавляла, что «сам Алексей иногда рассказывал, как у него на ночь оставался какой-нибудь лейтенант, а потом смеялся, так что нельзя было понять, всерьез он или нет»[96]. Истопница Быстрова бросила, что Киселев как-то сказал ей, что «некоторые солдаты кажутся ему очень красивыми», но тут же оговорилась, что не знает, что он имел в виду [97].
Директор бани Ирина Ваганова на допросе тоже вела себя напряженно: «Киселев… был очень нервным человеком. Дружил с солдатами. Я даже ругала его за это – за то, что он приглашал их приезжать и останавливаться у него…»
Хотя в суде Морозов утверждал, что лишь защищал себя от сексуальных домогательств Киселева, судья вынес следующее решение: «Суд установил, что личные отношения между Киселевым и Морозовым с совершением актов мужеложства длились в течение некоторого времени. Этот факт подтвержден судебной медицинской экспертизой, поэтому в попытках Киселева вступить с подсудимым в половой контакт не было ничего неожиданного или возмутительного для последнего»[98].
В 1959 году Морозов был осужден за убийство, кражу и мужеложство.
Глава 9, в которой советские юристы призывают к декриминализации мужеложства
Москва, 1959
После ареста Лаврентия Берии в июне 1953 года Хрущев стал сосредотачивать власть в своих руках. В 1955 году он сместил Маленкова со всех руководящих постов и стал единоличным лидером партии. В 1956 году на закрытом заседании XX съезда КПСС Хрущев выступил перед ответственными партийными работниками с шокирующим секретным докладом, объявив делегатам, что всеми превозносимый Сталин был вовсе не отцом нации и небожителем, а самовлюбленным и трусливым тираном, убийцей миллионов советских граждан. Хрущев обвинил Сталина в самовольных арестах высокопоставленных чиновников, провале подготовки к нацистскому вторжению, массовых депортациях и многих других тяжких преступлениях. Он подчеркнул, что все это произошло из-за формирования «культа личности» Сталина и нарушения им «социалистической законности». Речь Хрущева потрясла советских чиновников и повергла их в глубочайшее смятение. Некоторые делегаты перенесли сердечный приступ, другие и вовсе позже застрелились. Секретный доклад Хрущева и его отречение от сталинского террора ознаменовали начало нового периода, вошедшего в историю как оттепель.
В период оттепели советское общество претерпело значительные изменения. Хрущев реабилитировал политических заключенных, предоставил – пусть и ограниченную – свободу прессе и открыл страну для остального мира. Иностранцы приезжали в СССР для участия в фестивалях, некоторые советские граждане могли выезжать за границу. Пытаясь решить проблему жилья, Хрущев развернул кампанию по массовому строительству. В городах стали появляться новые жилые кварталы, и многие советские граждане,
