Они тоже отчитывались количеством убранных гектаров.
Воровство зерна было «поставлено на широкую ногу». Обычно это делалось так. В конце рабочего дня при полном бункере зерна тракторист заявляет, что его техника требует срочного ремонта, и уезжает. Автотранспорта тоже нет. А утром приходишь – зерна в бункере комбайна уже нет.
Более того, собранное зерно прямо из-под комбайна складировалось на открытых площадках в огромные бурты, где спустя некоторое время зерно начинало «гореть» – самовозгорание от ненадлежащего хранения. Когда начались холода, мы зарывались в эти бурты, чтобы погреться. В отдельных хозяйствах нерадивые руководители, чтобы скрыть следы преступного отношения к собранному урожаю, ночами, тайком, ссыпали перегоревшее зерно в Ишим. Спустя время все это стало известно в ЦК КПСС, и по результатам проверки был освобожден от должности Первый секретарь ЦК компартии Казахстана Н.И. Беляев.
В октябре буквально из-под снега мы убрали последние валки пшеницы. Трехмесячное пребывание в Казахстане закончилось. Теперь, спустя годы, считаю, что трудовую часть своей командировки и испытание на прочность мывыполнили успешно. А вот о чем искренне жалею, так это о том, что не использовал повседневное общение с казахами для изучения их языка. Одного куплета песни «О кель жендерман, жакен кель..» и нескольких слов, которые я усвоил при общении с Карапой и другими казахами, согласитесь, явно недостаточно.
Видимо, невосприятие иностранных языков, «привитое» в Малейковской семилетней школе, укоренилось во мне на всю жизнь.
Исключение, пожалуй, составил только украинский язык. За время учебы в военном училище на бытовом уровне я немного освоил «украинську мову». Разговаривать не мог, но все изложенное на бумаге и даже ведущуюся в медленном темпе разговорную речь до сих пор понимаю без переводчика. Но сам понимаю, что не последнюю роль в этих ”успехах” сыграло и то обстоятельство, что у нас в деревне в разговорной речи употреблялось много украинских слов.
К сожалению, мы умны часто задним числом. А пока с сознанием выполненного долга, незначительной суммой денег, полученных на руки, и справкой, гарантирующей мне получение на элеваторе в г.п. Хойники трех тонн пшеницы, заработанной в Казахстане, я вернулся с целины домой.
Учитывая, сколько зерновых выдавали в нашем ордена Ленина колхозе имени Э.Тельмана на трудодень – в целом, получилось совсем не плохо. Петлеваной муки, полученной из этой пшеницы, нашей семье хватило года на три.
В декабре-январе были сданы на «отлично» выпускные экзамены в училище. Средний балл выпускных экзаменов составил – 4,6 балла, со школьными «успехами» разница разительная. 14 января 1960 года, в день рождения, когда мне исполнилось 19 лет, я получил аттестат об окончании РУМСХ №30, и мне была присвоена квалификация «тракториста-машиниста с квалификацией слесаря третьего разряда».
Мне недолго пришлось работать трактористом, а слесарем вообще даже не попробовал. Но я благодарен училищу механизации за то, что в повседневной жизни по простейшим слесарным, а затем и сантехническим делам всегда обходился собственными силами, без привлечения специалистов.
Глава девятая. Трудовые будни колхозного механизатора
После окончания училища я получил свое первое производственное задание. Пробным камнем для новоиспеченных специалистов – меня и Андрея Казаченко (сын председателя колхоза) – явилось поручение перегнать из деревни Петрицкое в деревню Селец трактор «Универсал». Честно говоря, поручение не обрадовало. Кроме того, что когда-то был трактор такой марки и нескольких картинок в учебнике, дающих возможность представить его общий вид, больше ничего о нем я не знал.
Еще более удручающее впечатление произвел на нас реальный внешний вид дедушки отечественного тракторостроения. Огромные металлические колеса с острыми шипами, отсутствие нормального сиденья, огромный шкив[1] на двигателе, простейшее рулевое устройство, торчащая впереди двигателя заводная ручка и другие элементы конструкции у человека, видевшего и водившего красавца «Беларусь» МТЗ-5, никакого восхищения не вызывали.
[1] Шкив – фрикционное колесо с желобом или ободом по окружности, которое передает движение приводному ремню или канату.
Два дня ушло на ознакомление и комплектацию, получение на складе карбюратора, магнето и других деталей. На третий день, наконец, произвели попытку завести двигатель. Вот здесь мы допустили огромную ошибку. Оказалось, что «дедушка» хотя и стар, но опасен. При запуске двигателя человек, вращающий заводную рукоятку, при потере бдительности имеет огромную вероятность получить перелом челюсти или ключицы. Неправильно выставленное зажигание было причиной обратного хода заводной рукоятки. Что это такое – я ощутил на себе. После нескольких оборотов рукоятки «старичок» пару раз чихнул, а затем резко дал ход рукоятке назад. Не будучи готовым к этому, я упустил рукоять и тут же получил хороший удар в плечо, уложивший меня в нокдаун недалеко от вверенной мне техники. В последующем заводили исключительно при помощи брючного ремня, что позволяло держаться от коварной рукоятки подальше.
На четвертый день мы выехали из Петрицкого примерно в 14.00 и поздней ночью, вопреки предсказаниям многих скептиков, и, до некоторой степени вопреки собственным предчувствиям, мы все же поставили трактор на зерновой ток в деревне Селец, где он отныне начал приводить в действие веялки для очистки зерна.
На току работа велась только в одну смену и необходимость во втором трактористе отпала.
Поскольку свободных тракторов на тот момент в колхозе не оказалось, мне предложили временно поработать помощником машиниста локомобиля.
Несколько слов об истории нового рабочего места. Примерно в 1956 году правление колхоза приняло решение электрифицировать нашу деревню. Для этой цели купили локомобиль, который по конструкции и внешнему виду похож на паровоз, но без колес.
Его задача состояла в том, чтобы вращать огромный, метра полтора в диаметре, маховик, и посредством ременных передач приводить в движение генератор, мельницу и пилораму.
Возникла, правда, проблема с топливом, но ее решили, создав своеобразный вечный двигатель. Постановили, что днем локомобиль будет вращать пилораму, а получаемые опилки пойдут на топливо. Так оно и было. Только специалист поймет, как трудно было при таком топливе поддерживать постоянное давление в котле. А нет постоянного давления – нет и нормального освещения. Получаемый электрический ток был в прямом смысле переменным. Нить накаливания лампочек постоянно меняла свои цвета от ярко белого до красного. Конечно, это вызывало справедливые нарекания односельчан, но все равно даже такое освещение было лучше, чем сидеть при керосинке или сморкачке.
Кроме локомобиля, на этом предприятии были: жерновая мельница для помола зерна, мельница для получения пеклеванной муки[2] и пилорама. Поскольку получить постоянное напряжение при помощи паровичка было очень сложно, то чуть позже там же установили дизельный мотор С-100, обслуживание которого тоже возлагалось на нас.
[2] Пеклеванная мука
