не было.
— Отец, выйди, ты все испортишь, — процедил сквозь зубы Марк, который больше не казался бледным.
— А темперамент хороший, — не к месту похвалила Гусма, и оба Биргита уставились на нее. Няня с достоинством вынесла их взгляды.
— Лала, ты готова продать меня за красивый дом? — укоризненно протянула я на иланкийском.
— Что говорит эта женщина и почему она здесь?
— Это… — начал Марк.
— Это моя няня. — Я встала со стула и повернулась к хозяину дома. — И она, как мудрый человек, предупреждает, что не стоит злить мага огня, который находится в вашем семейном архиве.
Каюсь, Нора, в этот момент я уступила желанию поставить гесса Биргита на место, и на моей ладони начало разгораться пламя, а снятые ограничители позволили сделать его довольно угрожающим.
Это было, конечно, глупо (тогда я не знала, чем может ответить противник), но очень поучительно. Судя по лицу Карла, он надолго запомнил, что так обращаться со мной нельзя.
Надо отдать старшему Биргиту должное: он все же умудрился сохранить лицо в этой непростой ситуации. Дождавшись, когда я добровольно погашу пламя, гесс взял себя в руки и произнес:
— Приношу свои извинения, если был груб. Вопрос имеет для меня большое значение.
— Какой вопрос? — недоуменно ответила я, тоже успокаиваясь.
— Марк! — с угрозой рявкнул на сына гесс Биргит и вышел из архива.
Я повернулась к Марку.
— Так вы не сказали отцу о своей замечательной догадке, поэтому он со мной так обращается? Или это все же личная неприязнь?
— Не сказал, — покачал головой молодой человек, подошел к дальней стене под плотным покровом и завернул правую его часть. Под тканью оказалась гладкая поверхность, иссеченная разноцветными линиями, они стекали сложными узорами, похожими на корни сплетающихся трав, образовывали узелки и в какой-то момент обрывались. — Иначе он не отказал бы себе в удовольствии выбить знаки вашей силы — вот здесь.
Линия, на которую показал Марк, была медного цвета и заканчивалась точкой с мелкой надписью: «Августина Аврора». Выше стоял узелок из точек моих родителей: Платон и Анна. Рядом с именем отца красовался маленький значок пламени, рядом с именем матери — целительский крест. Чуть в стороне на том же уровне я увидела дядю, знак огня, а рядом зачищенное пространство, будто неведомый резчик поторопился, а затем исправил ошибку.
И таких веток разных цветов там больше десятка. Вот благодаря чему Марк мигом раскусил мою ложь!
Я нашла Лунару и Ролана: рядом с именем Лу стоял знак земли, точка же Ролана пустовала, как и моя. Терри и его братьям досталась сила либо молний, либо воды. Вся нижняя часть ветки урожденных Биргитов была без обозначения дара вплоть до прадеда Марка, где я наконец-то увидела знак воздуха.
— Почему вы не сказали отцу? — спросила я, внезапно смутившись, что так пристально рассматриваю голубую линию хозяев дома. — И что семья Биргит хочет от Маи Лакшин?
Марк не стал опускать покрывало и прятать от меня то, о чем наверняка уже догадываются все соседи.
— Потому что сохранение одной тайны всегда лучше обменивать на безопасность другой… А то, о чем я хочу вас попросить, лучше пока хранить в тайне.
— Внимательно слушаю, — уверила его я, потому что и впрямь едва не подпрыгивала от любопытства на манер Лу.
— Вы же видели печать Лигии? Родители хотят ее снять.
Я была поражена — слишком много откровений для одного солнечного дня.
— Но разве не они ее поставили? И при чем здесь я?
— Печать поставили по воле деда и прадеда, когда стало ясно, что дар в Лигии не проснется, так же как во мне и нашей старшей сестре. — Было видно, что рассказывать ему неприятно, но он все равно продолжил: — Надеялись таким образом скрыть правду и дать ей шанс на удачное замужество.
— Но что изменилось?
— Лигия иногда жалуется, что печать давит…
— О!
Нора, это могло значить только одно: в девушке проснулся дар! Да, поздно, но он все же у нее есть. Вряд ли сильный, и еще…
— Вы знаете, что если снять печать, то на коже останется след? — спросила я.
Марк кивнул.
— Целитель говорил отцу, но для него это неважно.
— Почему?
Вот тут мой собеседник смутился по-настоящему. Я смотрела, как он мучительно пытается подобрать слова.
— Вам известно, как семьи гессов могут потерять свой дар?
Я покачала головой.
— Знаю только, что иногда дар пропадает на одно, реже на два поколения, а затем появляется вновь.
Марк переступил с ноги на ногу и отчего-то посмотрел на Гусму.
— Если он хочет взять тебя за руку, касим, или поцеловать, я могу подождать за дверью, — тут же откликнулась няня, не сводившая с нас глаз. И это блюстительница моей чести!
Я шикнула на нее.
— Да говорите уже, иначе Гусма и впрямь подумает, что вы собрались делать мне предложение!
Гесс Биргит моргнул от удивления и, кажется, именно благодаря легкому шоку справился со смущением.
— Вы правы, не будем вводить вашу охранницу в заблуждение… Сила рода может иссякнуть совсем из-за супружеской неверности. Женской — и тогда дети получают только материнский дар, или мужской, когда весь родовой дар может уйти по линии… кхм… бастарда.
Ну право, Нора, это сообщение не стоило таких переживаний с его стороны. О случаях наследования дара только по одной ветви нам рассказывали в общей теории, а про неверных жен достаточно сплетен в газетах, которые мой дядя не утруждает себя прятать.
— Так ваш отец лишь хочет узнать, какой именно дар проснулся? — догадалась я. Должно быть, мысль об изменах жены или родителей довольно долго мучила беднягу, раз он такой злой. Впредь буду ласковее со старшим гессом Биргитом. — А чего хочет сама Лигия?
— Она сказала, что не желает говорить о снятии печати, пока мы не найдем достойного мага огня.
— Постойте, зачем вам маг огня? Разве недостаточно сильного целителя?
— Печать ставится не только целителем, нужны еще маги разных стихий, минимум трех. Для Лигии ими стали мой прадед, ваш дед и гесс Ярин, муж вашей крестной.
— Так вы поэтому не тронули Терри во время дуэли?! — вскричала пораженная я. — Он вам нужен для снятия печати!
Да, Нора, вот и верь в благородство души.