– Забирайте, – сказал он, протягивая кассету мрачному типу. – Один момент.
– Ну?
– Это кассета моей бывшей. Она тварь ещё та.
– Не знаю, за кого ты толкуешь. Это твои проблемы.
Двое развернулись и ушли прочь. Естественно, прощаться они не стали – у такого рода людей нет подобных привычек. Дождавшись, когда они отойдут достаточно далеко, Илья сплюнул и злобно выругался в их адрес. Он терпеть не мог, когда его ставили в зависимое положение, а вот теперь – поди ж ты! – ничего не предвещало подобного, а унижение он испытал, и притом неслабое.
Решив успокоить нервы и покурить тут же во дворе, Илья задумался. Есть ли смысл и далее прессовать эту курицу, или лучше оставить её от греха подальше в покое? А то – глядишь ты! – за неё впряглись настоящие гангстеры, которые вообще до бытовых проблем не должны снисходить. Пока он думал, его окликнул другой мужской голос:
– Добрый вечер, здравствуйте.
Илья сразу же распознал характерный тюркский акцент, присущий массово «понаехавшим» в последние годы торговцам и мастеровым из отделившихся южных стран. Ему захотелось сразу же послать заграничного гостя в пешее эротическое путешествие – настолько Илья был расстроен и разозлён встречей с бандитами. Теперь ещё и эти двое… Ладно, хоть вежливые вроде.
– Чего надо? – спросил он.
– Уважаемый, извините, конечно, нас… Вы, наверное, в театре работаете?
– С чего вы взяли?
– Э, а мы на днях видели, как вы выходили оттуда. И не в конце спектакля, как вся публика, а вместе с работниками.
Илья действительно ушёл со спектакля, в котором его бывшая активно крутила задницей, причём не дожидаясь окончания первого акта, потому что не мог более выносить столь омерзительное зрелище. Но других «работников» он не припоминал, с кем бы выходил из здания. Впрочем, это было несущественно.
– Я не работаю в театре. Просто вышел пораньше… Что вам нужно, ребят?
– Э, да если бы там работали… Мы девушку одну ищем, которая, наверное, в театре работает.
– Девушку? Актрису?
– Наверное, не. Скорее всего, если работает, то билеты проверяет или ещё что-нибудь такое делает.
– Вот она! – второй выходец с юга достал фото и сунул его под нос Илье – тот даже разозлиться не успел. А может быть, просто заинтересовался. К тому же девушка обладала довольно характерной внешностью, и, кажется, он действительно видел её среди публики…
– Короче, так, – сказал он, отодвигая руку парня со снимком от себя. – С точностью ничего сказать не могу, но девушка, очень похожая на эту, сидела в зрительном зале.
– Э, правда она, да?
– Я же сказал – «похожая».
– А послушайте, уважаемый, вы снова будете в этом театре, скоро очень, да?
Илья некоторое время сердито смотрел в физиономии ждущих его ответа парней.
– Нет. Надеюсь, что никогда. Я ненавижу театр.
* * *
Следующий премьерный спектакль «Второй нити Ариадны» прошёл столь же успешно и гладко, как и первый. По слухам, назавтра утром кто-то видел Людмилу Пронину с изрядного похмелья. В публике на этот раз не было ни Ильи, ни Зульфии, но усилиями труппы из больницы доставили Машу Глущенко, которая отказалась смотреть видеозапись и заявила, что умрёт, если не увидит постановку вживую. Благо, ногу уже не нужно было держать на вытяжке. Она ничуть не пришла в восторг от того, как Денис интерпретировал Тоню – это было совсем, абсолютно иное, нежели видела Маша в персонаже, с которым уже начала понемногу сживаться. Покусав немного губы от лёгкой досады, она всё же согласилась мысленно, что Денис отлично справился с женской ролью. Но оба аспекта своего мнения оставила при себе. Для этого аккуратно ушла от прямых ответов на вопросы, которые, что вполне понятно, последовали после спектакля.
В публике на предпоследнем ряду сидели два чернявых парня – они сумели купить два последних невостребованных билета прямо перед началом пьесы. И незадолго до спектакля чуть не довели до истерики билетёршу, тряся перед ней фотографией и требуя информации, была ли здесь эта девушка на прошлом спектакле с этим же названием. В программке они заметили фамилию «Тилля», но точно так же, как и подавляющее большинство зрителей, сумели сопоставить её исключительно с «исполнительницей» роли Тони. Эта «актриса» их не заинтересовала, но в антракте Махмуд вдруг задумался и заявил, что надо срочно ехать на ближайший переговорный пункт. Так что второй акт брат Зульфии и её возможный жених не посмотрели. Но это не нанесло им особого ущерба ни с какой стороны.
За пару дней до премьеры произошли два малозаметных случая. Какой-то тощий ушастый подросток с мутными глазами любителя клея «Момент» притащился на одну из репетиций и велел передать видеокассету для «Севы Стьянова». К счастью, оказавшаяся поблизости Роза всё поняла, и едва не сгинувшая вновь запись спектаклей с участием Дениса вернулась к Светлане в руки словно по мановению руки доброго волшебника.
Воспользовавшись случаем, Света подошла к Дедову и начала благодарить его за удивительный сюрприз. Константин благосклонно выслушал женщину, улыбнулся и потом недвусмысленно предложил ей снова провести вечером время наедине. И снова Света была вынуждена отказаться. Но теперь она начала лгать, ссылаясь на некоторые временные проблемы со здоровьем, о которых лучше не говорить вслух. Поверил ей Дедов или нет, она не поняла, потому что Константин не стал ничего комментировать или – хуже того – спрашивать, когда эти проблемы закончатся.
Прежде чем вручать кассету Прониной, Света решила скопировать запись ещё раз. Явившись в театр необычно рано, прошла в подсобный кабинет, где, в числе прочего, находилась аппаратура для перезаписи кассет с «бетакамов». Кое-как справившись с адаптерами и контейнерами, Севостьянова загрузила источник и мишень в лотки, после чего включила режим перезаписи. Кассеты были достаточно вместительными, по двести сорок минут каждая. Светлана некоторое время смотрела в экран телевизора, затем, убедившись, что всё в порядке, вышла из помещения, заперла его на ключ и занялась делами и разговорами – народ уже подтянулся, и в скором времени должен был начаться плановый прогон.
Время шло. В очередной перерыв Света поглядела на часики – минут через пятнадцать запись закончится – и поспешила в подсобное помещение. Включив телевизор, довольно кивнула головою сама себе – всё шло как надо. На экране уже появились заключительные действия выпускного спектакля. Света не хотела рисковать, но всё же немного прибавила звук – началась сцена объяснения между Марианной и Винченцо. Сама устроилась перед невысоким столом, на котором стояла аппаратура. Увлёкшись диалогом, женщина даже не сразу поняла, что находится в кабинете не одна.
– Света! – услышала она негромкий удивлённый возглас Тилляева. – Откуда у тебя эта запись? Ты где-то сумела найти её?
Севостьянова резко обернулась, едва слышно ойкнув, точно её застукали за чем-то запретным.
