сами пришли, чтоб в услужение Чингисхану всю силу положить»[268].
Эти истории позволили Б. Я. Владимирцову сделать важный вывод, характеризующий нашего героя: «Чингисхан всегда и везде, даже в среде неприятелей, поддерживал аристократические начала: власть феодала по отношению к своему вассалу, власть господина по отношению к своему рабу; он всегда поощрял верных слуг и наказывал смертью изменивших своему господину, хотя бы этот господин был злой враг самому Чингису»[269]. Все эти взгляды и принципы Чингисхана впоследствии нашли отражение в его имперском законодательстве.
* * *
Трудно переоценить значение разгрома тайчудов войском Чингисхана. «Разгромив армию тайчудов и покончив с их предводителями, Чингисхан присоединил к своему улусу их земли и подданных. Ранее точно так же он поступил и с журхинцами. В результате этих двух побед Чингисхана улус „Хамаг Монгол“ был воссоздан в своих прежних границах и составе. Чингисхан не только достиг поставленной цели — собрать воедино распавшийся после смерти отца улус, но и значительно укрепил его авторитет, усилил в военном отношении, добился равенства в соотношении сил с другими монгольскими аймаками (родоплеменными союзами. — А. М.)»[270].
Все это, изложенное в фольклорно-мифологической форме поэтическим языком, нашло свое отражение в «Легенде об избиении трехсот недругов-тайчудов»[271], которая, по мнению современных исследователей, основана на реальных событиях противоборства войска Чингисхана с тайчудами в 1200–1202 гг.
Помимо этого, автор легенды затронул вопросы новой идеологии, военного строительства, права и морали, крайне актуальные для воссозданного Чингисханом улуса «Хамаг Монгол» и создаваемого им единого монгольского государства.
Легенда начинается с клятвенных речей военачальников Чингисхана[272] — традиционной формы регулирования общественных отношений в догосударственный и доправовой период организации общества монгольских кочевников. Затем автор легенды воссоздал картину боя с тайчудами, заостряя наше внимание на том, как соратники Чингисхана выполняли свои клятвенные обещания[273].
После разгрома тайчудов Чингисхан по устоявшейся традиции
взошел на высокий холм, дабы помолиться Отцу — Небесному Владыке. И возложил он наземь потник и, сняв пояс, повесил его себе на шею и произнес такую молитву:
Я стал Владыкой
Не доблести благодаря великой.
Нет, волею Небесного Отца
Я стал Владыкой.
Талант мой — не племен объединенье,
Небесного Отца благоволенье
Дало мне
Справиться со вражьей силой дикой.
Вот почему я стал Владыкой.
Да, с помощью Небесного Отца
Враг чужеземный мною был подавлен.
Да, волею Небесного Отца
Владыкой я поставлен[274].
В процитированной выше молитве Чингисхана, во-первых, нашло свое отражение качественное изменение в жизни общества монгольских кочевников, касавшееся идеологии: изменение культов[275]. Обоснованием этой замены с позиций верований древних монголов — тэнгрианства — ранее стала «Легенда об Алан-гоа». Во-вторых, рассматриваемая нами «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» зафиксировала следующий важный этап эволюции древнемонгольского общества и мировоззрения самого Чингисхана — начало формулирования концепции политической власти создаваемого им единого монгольского государства, в основу которой тоже был положен культ Всевышнего Тэнгри.
И наконец, завершая легенду, ее автор вложил в уста Борчу обращенные к Владыке Чингисхану такие хвалебные слова:
…О Чингисхан, ты из владык,
Иноплеменников иных
Заставил преклонить колени,
Ты придавил своей стопой
Врагов, мечтавших об отмщенье.
Пока ты здравствуешь, о хан,
Всегда мы будем верх держать
Над чужеземцами-врагами.
Ничей нам не грозит захват,
Нет, нас враги не устрашат,
Пока ты с нами…
Самих себя не пощадим,
Но недругам отпор дадим.
Мы узы дружбы не порвем,
Чувств родственных мы не утратим.
В суровый выступим поход
Навстречу чужеземным ратям[276].
Автор легенды неслучайно вложил эту хвалебную речь в уста ближайшего соратника Чингисхана — Борчу Кому если не ему лучше всех чувствовать харизматичность Владыки Чингисхана, осознавать его роль в борьбе за создание единого монгольского государства, знать о предстоящих впереди сражениях.
В середине 1202 г. все античингисовские силы (мэргэды, часть хэрэйдов под предводительством Жаха гамбу, ойрады) стали консолидироваться вокруг найманского Таян-хана. В этих условиях Чингисхан мог обеспечить безопасность своего улуса, лишь покончив с этой античингисовской группировкой во главе с найманами на западе и с ворогами-татарами на востоке. «Приведя к покорности тайчудские роды, Чингисхан отомстил за обиды, нанесенные ему лично. Чтобы отомстить за свое семейство, ему надо было истребить татар, убийц его предков, убийц его отца, Есухэя храброго»[277].
«Размышляя о том, что требуется для победы в этом сражении, Чингисхан критически проанализировал предыдущие походы и бои. Только в двух из его пятнадцати больших и малых сражений (в 1197 г. — против журхинцев и в 1202 г. — против тайчудов. — А. М.) враг был повержен окончательно, а вражеские предводители уничтожены. Задавшись вопросом: „Почему его войску не удавалось добиться того же в остальных сражениях?“ — Чингисхан, очевидно, осознал, что дело в завершающей стадии любого сражения. Как говорится, конец — делу венец!
В начале сражения, когда войско Чингисхана обрушивало на врага молниеносный удар, оно добивалось блестящего успеха, но в конечной стадии боя его воины ослабляли натиск и отклонялись от направления главного удара, увлекшись легкой добычей. В результате нарушался боевой порядок, войско становилось плохоуправляемым.
Чингисхану было понятно: для достижения полной и окончательной победы требовалось „новое оружие“, которое обеспечило бы боевую дисциплину в завершающей фазе сражения»[278].
Этим оружием стала очередная яса (монг. засаг — «указ», «закон». — А. М.) Чингисхана, которая впоследствии, несомненно, была включена им в первую редакцию «Книги Великой Ясы»:
ПОВЕЛЕНИЕ ЧИНГИСХАНА О НОВОМ ПОРЯДКЕ ДЕЛЕЖА ДОБЫЧИ И СОГЛАСОВАННЫХ ДЕЙСТВИЯХ В БОЮ
Покуда неприятеля тесним, никто не смеет у поживы мешкать! Повержен враг — и все его добро считается тогда добычей нашей, туг наступает время дележа.
Когда же нам случится отступать, всем следует вернуться к месту, откуда шли мы в бой. А кто его немедля не займет, тот предал нас и будет умерщвлен![279]
«Именно это повеление Чингисхана стало одним из источников сокрушительной победы над татарами, в результате которой была обеспечена безопасность восточных рубежей его улуса и появилась возможность сосредоточить все свое внимание на западных соседях»[280].
Комментируя вторую часть этой ясы Чингисхана, монгольский ученый-правовед Н. Ням-Осор основывается на билике Чингисхана: «Самое важное в бою — стремительные действия. Учитесь у стаи птиц, как неожиданно приземлиться на землю и как так же неожиданно взвиться в небо». Аналогично этому, поясняет монгольский ученый,
