в себя остатки воды. Во рту стоял привкус крови.
— Что нет? — Повторила она на этот раз со злостью.
Я провел ладонью по лбу. Пот. Холодный пот.
— Не надо вам туда, — с трудом проговорил я, — там завтра захватят самолет, там будут заложники. Там будет страх.
— Что?
Мадам вскочила, оттолкнула стул, да так неудачно, что он упал. Только ей было на это плевать. Она была в ярости. Закричала:
— Я к вам приехала с проблемой, а вы с ерундой! Какое мне дело до этих заложников? У меня муж загулял! Шлюху себе нашел. А меня…
Дамочка полезла в сумочку, плюхнула на стол десятку. От злости смахнула с блюда кусочки нефрита. Камни, как дробь застучали по полу. Клиентка же процедила сквозь зубы:
— Шаман тоже мне! Шарлатан натуральный! Чтоб я сюда еще хоть раз…
Она ринулась к выходу, отпихнув с дороги Вику. Я услышал, как в сенях хлопнула дверь. Это был провал. Полное фиаско.
В дверном проеме появилось изумленное лицо Влада. Следом показался Лис.
— Серый, ты чего? Спятил? Что ты ей тут такое наплел?
— Не знаю, — огрызнулся я, — сам не понял, как это вышло. Накатило что-то.
Слова давались с трудом. Язык отчаянно заплетался. В голове моей звучал набат. От боли пульсировало в висках. Мне было плохо. Я встал, с трудом добрался до кровати, плюхнулся на матрас и закрыл глаза. Мне хотелось умереть прямо сейчас. Снова. Так, чтобы наверняка. Чтобы никогда не испытать больше ничего подобного. Чтобы не чувствовать эту боль.
— Влад, смотри! — Воскликнула Вика. — Что это?
— Где? Ох ты ж… Оху… — Воланчик осекся, не закончив тираду. — Серега, ты как это сделал?
— Что сделал? — Проговорил я с трудом.
— Это вот все. Иди, посмотри.
Встать было трудно. Ноги словно налились свинцом. Я поднялся и двинулся к столу, шаркая подошвами по полу. Почти в слепую. Глазам от света было больно. Слова друзей взрывались в мозгу канонадой.
— Смотри! — Влад придвинул пиалу к краю. Вид у него был мягко выражаясь охреневший. — Как это?
Как, как, как… Вот заладил. Я оперся о столешницу двумя руками, качнулся, едва не завалился вбок. Вика быстро подставила мне стул, усадила. Но я этого уже не заметил. Перед глазами была только картина, нарисованная яйцом в глубине чаши.
Белый самолет. Желтое солнце. Сверху вниз, солнечными каплями льется кровь. В голове пронеслось: «Не будет этого, там никто не погибнет!» Все будут живы.
— Как ты это сделал? — Вновь спросил Влад.
Я только и смог ответить:
— Не знаю, — а потом отключился.
Глава 9.
Где-то на краю сознания пахло летом, лугом, травами. Запах этот напоминал о детстве. Я открыл глаза. Над головой потолок. За окном сумерки. В доме тихо-тихо. Запах трав никуда не делся. Только детства не было и в помине. Так, чужая жизнь, в чужом теле. Сплошное разочарование.
Тихо напевала Вика. Я прислушался, и губы мои сами собой растянулись в улыбке. Конечно, о чем еще могла петь девчонка? У Юры и через тридцать лет останется море поклонниц. С кухни доносилось задорное:
Лето — ливни в ночи,Лето — жаркие дни,Лето в дверь постучит весны.Лето — сказочный мир,Лето — путь в добрый час,Лето — время любви для нас.
Я откинул одеяло, спустил вниз ноги, уселся на кровати ощутил босыми ступнями шершавую поверхность пола. Кто-то заботливо раздел меня до трусов. Не было парика. Даже невидимки какая-то добрая душа повыковыривала из волос. Сомневаюсь, что все это сделал Влад. Скорее Вика.
Почему-то стало неудобно. Обо мне никто и никогда не заботился так… По крайней мере, в той жизни, которую я помнил. Э-хе-хе-хе, я, покряхтывая и держась за поясницу, поднялся. Оперся о спинку кровати.
Колени предательски дрожали. Ноги были ватными. Спину ломило. В голове образовалась приятная пустота и легкость, словно она по недоразумению обернулась воздушным шариком и вот-вот должна была взлететь.
Нечаянное сравнение меня насмешило. И я, хихикая самым идиотским образом, поплелся к стулу, на спинке которого кто-то развесил мои штаны. Не дошел совсем чуть-чуть — подвели ноги. Зацепил мыском ножку стула, потерял равновесие, завалил стул, сам едва не упал сверху.
На шум прибежала Вика. Включила свет. Обрадовалась:
— Сережа, ты уже проснулся?
Что тут скажешь? Я кивнул.
— Это хорошо.
Она поспешила к столу, подняла стул, пододвинула его мне, протянула джинсы.
— Садись, одевайся.
Я уселся, стал послушно пихать ногу в штанину и с удивлением понял, что никак не могу туда попасть. Руки и ноги словно жили своей жизнью, подчиняться голове отказывались напрочь.
— Ох, беда… — Пробормотала девчонка. — Погоди, я сама.
Она отняла штаны и принялась меня одевать. Как ребенка. У нее это получилось куда ловчее. Мне же стало жутко неловко. Вика дотянула джинсы до стула, попыталась меня поднять, но стушевалась и оставила нас с брюками в покое. Я поднялся сам. Натянул, застегнул, придерживаясь одной рукой за стол.
Вика словно ненароком отвернулась, обернулась к окну. И я понял, что ей тоже неловко.
— Ты как себя чувствуешь, — спросила она.
Я соврал:
— Превосходно.
— Ага, превосходно! Что я, слепая что ли? Я по-твоему не вижу? Ты же еле на ногах стоишь!
Она услышала звук застегиваемой молнии, кивнула своим мыслям и снова повернулась ко мне. Вид у нее стал самый что ни на есть решительный.
— Ну ничего, сказала она. Я там обед приготовила и чай заварила с травками. Поешь, посидишь и будешь, как новенький.
Я ей поверил. С таким старанием новеньким станет даже несвежий покойник. Вот только мой организм был категорически против чая. Для начала ему требовалось посетить кривобокую будочку во дворе.
— Обязательно все съем и все выпью. — Согласился я. — Только прогуляюсь кой-куда.
Вика возмущенно воткнула руки в боки.
— Никуда я тебя не отпущу! Не хватало, чтобы ты завалился по пути. Хочешь, принесу ведерко?
Это был явный перебор.
— Не хочу, — твердо ответил я. — Я же не присмерти. Что ты со мной как…
Она было надулась, то тут же оттаяла. Сказала:
— У меня есть идея лучше. Одного тебя я не отпущу. Но! — Она лукаво улыбнулась. — Помнишь, что мне велел Слава?
Слава много чего велел. О чем именно
