бурную деятельность — в первую очередь по национальной линии[152]. Взяв всю текущую документацию по финансам, выписал на листочек контрагентов и выдал секретарше задание: обзвонить всех и пригласить на беседу. Вскоре у него в приемной возникла очередь. Я сам слышал, как каждому, кто сотрудничал с «Русским видео», предлагалось поучаствовать в финансировании Биби[153]. «Да, — говорил Шустер вальяжно, — мы обязаны думать о своем народе. И не забывать о своем историческом доме». Коммерсанты скидывались. И участвовали. Шустер вообще делал это легко и изящно. У тамбовских всегда был чудесный дар убеждения в плане сбора добровольных пожертвований с бизнеса.
В какой-то момент мы с Олегом даже вроде подружились.
— Это ничего, что ты журналист, это по понятиям[154] — говорил мне Шустер. — Ты вообще ничего не должен, пусть барыги платят.
— Но я же не за птичьи трели работаю, я зарабатываю деньги!
— Так тоже можно. Главное, что ты правду говоришь, а если ошибаешься в чем, то не специально, а по незнанию… Так сказать, ввиду недостаточной информации.
Чего-чего, а информации у Олега было много, и он ею охотно со мной делился. Я удивлялся его откровенности. А потом имел большое удовольствие прочитать расшифровки прослушек наших разговоров. Интересные были беседы! Многое он мне прояснил относительно того, как возникли общаки у криминальных групп, как сложно их сохранить в условиях инфляции, как отмываются черные деньги, как складываются в банки — вовсе даже не стеклянные, а самые настоящие. Как сложно контролировать свои банки-общаки, как важно привлекать в них ключевые для государства отрасли и предприятия, чтобы не было соблазна у силовиков их хапнуть на карман. Сам Олег Семенович создал ассоциацию банков вокруг своего Судпромбанка[155], считая судостроение настолько важным для государства, что эта сфера как бы дает заведомую индульгенцию. И ведь не проиграл! Блестящая карьера, генеральские погоны, успешная интеграция в политику, духовный рост, религиозная деятельность на исторической родине. И Биби вроде как бы отчасти поднялся не без помощи и при посредстве!
КУМАРИН
С Кумариным я не был знаком до покушения на него в 1994 году[156]. Примчался на место стрельбы через полчасика, когда раненого гангстера уже увезла скорая помощь, увидел перевернутую «Ниву», раскуроченный темно-зеленый «мерседес» и труп охранника. Уже потом, года через два, нас познакомил Руслан Коляк. Глава тамбовских пил текилу в мексиканском ресторане «Кукарача» на набережной Фонтанки, закусывал лимончиками с солью, был хорошо подшофе и необыкновенно весел.
— Вот Дима, — сказал Руслан, — ты просил его привезти. Меня, конечно, бывший одноклассник предупредить не удосужился. Кумарин обрадовался встрече. Ему хотелось пообщаться. Не просто ради встречи с телеведущим, он имел вполне конкретный интерес.
— Ты под Михо ходишь? А давай к нам!
Я объяснил, что не хожу ни под кем, что Мирилашвили хоть и является номинальным президентом «Русского видео», но я ему не подчиняюсь и не согласовываю с ним свои репортажи, более того, я их ни с кем не согласовываю. И все мои контакты с силовиками и криминалом — всего лишь информационное поле.
— Гляди-ка! — Кумарин поднял бровь. — Неужели действительно независимый? Кто бы мог подумать! И к нам не желаешь в обойму[157]? А деньги кто дает?
— Реклама, Сергеич. Вот просто удивительно, но только обычная реклама. Я делаю популярный канал, его смотрят миллионы, эфирное время дорогое, я его продаю. А безопасность от дураков сам обеспечиваю. Условную, конечно. Но какая есть, такая есть. Подвязать меня на чем-то сложно, прижать компроматом или шантажом невозможно, так как чист во всем, наркотиками не балуюсь, ориентация обычная, малолетками не интересуюсь. Просто рассказываю людям то, что вижу. А вижу много, сопоставлять факты умею, выводы делаю сам, ни на кого не ориентируюсь. Типа хрен возьмешь. Но знакомству рад, можем свободно общаться, обсуждать всякое-разное, вы про бандитский мир, да и про власть больше моего знаете.
— ОК, — сказал Кумарин. — Будем общаться.
И мы обменялись номерами мобильников. Потом я много раз встречался с ним в самых разных обстоятельствах, в самых разных компаниях, в самые разные времена. Последний раз — в ресторане «У камина» на берегу Финского залива, между Репином и Комаровом, совсем незадолго до его ареста. И это была нехорошая встреча. Кумарин был в спортивном костюме и стоптанных тапках, в окружении плотного кольца телохранителей. Увидел меня и подошел сам к столику. Сверкнул цыганскими глазами. Сквозь зубы процедил:
— Зря ты вписался за «Балт-Трейд»[158], поплатишься!
Мне столько раз угрожали, что я уже перестал воспринимать это всерьез. Ведь когда хотят уничтожить — не угрожают. Слишком хорошо я запомнил эту жизненную правду: когда размахивают кулаками, хотят напугать, а не ударить. Или спровоцировать. Бьют сзади, когда не ждешь…
Я действительно в то время защищал холдинг «Балт-Трейд», на который тамбовские положили глаз после очень профессионального убийства его создателя Павла Капыша. Все думали, что это покушение организовал Кумарин, но сейчас есть другая версия: самого серьезного конкурента тамбовских на топливном рынке убрали не они, а силовики. В этой версии есть рациональное зерно, ее отметать нельзя. Капыша убили в бронированном до невозможности «сабурбане», положив два выстрела из гранатометов точно в стойку между дверьми — одна граната не пробивала такую броню. И сделали это киллеры высочайшего класса. Суперпрофессионалы. Я приехал на Университетскую набережную через час после взрыва гранат, видел своими глазами эту работу. И уже вечером мне позвонил начальник службы безопасности «Балт-Трейда» Иванов с предложением смонтировать фильм про Капыша, записав рассказы его матери и друзей. Гонорар был предложен достойный, и я согласился.
Холдинг находился в двух шагах от Смольного. На входе стояли охранники: на головах шлемы-сферы, в руках короткоствольные автоматы, бронированные пластины на жилетах. Кабинет Иванова был на пятом этаже, за тремя кордонами охраны.
— Мы альфовцы[159],— сказал преемник Капыша. — И мы продадим нефтянку. Но не Сергеичу. Ему ничего не достанется. Нам нужна информационная поддержка и пиар-сопровождение в переходный период. Сможешь?
Я взялся. Несколько месяцев жесткого противостояния с тамбовскими запомнились мне надолго. Кумарин тогда реально владел Петербургской топливной компанией (ПТК)[160], хотя всегда официально открещивался от этого статуса. Но в своем кругу признавал. И его заместитель Антонов, и губернатор Яковлев, и Ирина Ивановна, губеранторская жена, и вообще все знали: ПТК принадлежит тамбовским. Компания, имевшая эксклюзивное право снабжать весь государственный транспорт в Петербурге топливом, гребущая миллиарды на горзаказах, — это собственность тамбовского общака. А смотрящий за общаком — Владимир Сергеевич Кумарин, помощник депутата Государственной
