class="empty-line"/>
На трамвайной остановке я столкнулась “нос к носу” со своим первым мужем. По тому, как он со мной поздоровался, у меня закралось сомнение: может он меня ждал? Странно. Откуда мог знать, что я сегодня, в это время буду в этом месте? Нет – такое невозможно. Мы с подругой оказались тут случайно. Хорошо, что ее трамвай подошел раньше, и она уехала. Не люблю комментариев по поводу и без повода. Тем более, что точно уж не поверила бы в случайность встречи. Честно говоря, мне все равно, кто во что верит, но комментарии и разглагольствования по поводу событий моей жизни очень не люблю.
Я так и не поняла, зачем понадобилась мужу, что он хотел, о чем была нужда поговорить? Так, разговор ни о чем. Но ведь явно обрадовался. Странно. Страсти давно улеглись, все поделили, сказали, что нужно и что совсем не нужно. А сейчас? Не равнодушие, не спокойствие, не любопытство. Может, такое наступает, когда все друг о друге поняли? Ведь давно известно, что в семье люди чаще предают друг друга, чем вне ее. А может, все-таки чаще обиды? Предательство – это уж слишком. Непонимание, нежелание понимать, помогать, быть опорой. Мне кажется, слово “предательство” предполагает другое: например, угроза жизни и в результате смерть. Нельзя все-таки очень резкие слова часто и без повода употреблять. Не зря нас называют агрессивным обществом. Видимо, потому, что у нас агрессивная манера говорить и агрессивные характеристики без разбора. А то, что добрые дела чужие люди ценят больше, чем родные – это не секрет. Родные считают, что так должно быть, то есть, из серии обязанностей.
Возвращаясь домой, думала о разговоре с мужем. Он меня не затронул, но не забывался. Сама себя успокаиваю, чего так долго об этом думаю? Нет, я думала не о нем, а о том, что чужие люди с благодарностью оценивают наши добрые дела.
Я вспомнила, когда-то Анастас говорил мне: бывают странные сплетения обстоятельств, когда враги превращаются в друзей, а убийцы в спасителей. Иду по улице в полумраке (уже вечер), отгоняю мысли о последнем разговоре, вспоминаю беседы с Тасиком, и как-то само собой начинаю понимать, что тогда это были откровения в отношении семьи “того” мужчины. Сопоставляя рассказ его племянника и разговор в вагоне поезда Будапешт-Вена, понимаю, что речь шла именно о таких поворотах жизни. Без имен, без указания событий.
Я не знаю профессии “того” мужчины. Количество членов его семьи, вроде, понятно: жена, сын, дочь. Наверно, тогда материально жили неплохо: двадцать-тридцать лет назад собственная машина была редкостью. Но, видимо, хуже моего полковника. Это я о многолетней материальной помощи.
Зная Анастаса, даже не представляю другую реакцию при так трагически сложившихся обстоятельствах. Благородство, порядочность, сердобольность и щедрость – это все о нем.
Интересно, как его жена реагировала на многолетнюю нехватку причитающихся семье денег? А может, он платил из премий или каких-то других заработков?
Хочу представить себе: катастрофа, милиция, “скорая помощь”, искалеченные люди, разбитая вдребезги машина, а за рулем второй машины пьяный летчик. Но не могли же пострадавшие вызвать помощь. Значит, все это сделал он. Даже тогда, когда не мог произнести “Вестминстерское аббатство”, он не терял способности думать. Значит, своевременно все сделал, все успел и, таким образом, спас эту семью. Какая должна была быть реакция пострадавших в такой ситуации? Отчаяние? Понятно. Боль? Понятно. Растерянность? Понятно. Ненависть или благодарность? Не знаю. А может, тогда был тот самый момент, когда в душе одновременно эти несовместимые чувства?
Ненависть за содеянное и за то, что стали надолго зависимы от него. Благодарность, что не только не оставил, а сделал все и наилучшим образом. Он просил прощения не словами, а делами. Больницы, врачи, операции, лекарства, уход – все он взял на себя с присущей ему щедростью. Его репутация осталась на высоте, так как не было заявления. Но главное, я думаю, что эта семья с самой первой минуты была ему очень симпатична.
Постепенно все выздоровели. Анастас продал свою машину и дал им деньги на покупку новой. Мальчик тоже выздоравливал, но его травма, к сожалению, привела к тому, что он хромал. Совершенно не помню, как дальше складывались их отношения на Дальнем Востоке. Но пришло время: Тасик демобилизовался, и уехал с женой в европейскую часть страны. А Галя с мужем и сыном осталась “служить” там.
Мне кажется, семья Анастаса не имела ни малейшего представления об этой истории.
Прошли годы. После развода с женой Тасик получил причитающуюся ему квартиру, и тут же разменял на две. Не знаю, не помню, через сколько лет пострадавшая семья опять появилась в его жизни. Но мне кажется, что уже в качестве хороших знакомых. А хорошим знакомым всегда помогают. Он убыстрил процесс получения причитающейся им квартиры в Европейской части страны и помог мальчику с поступлением в институт.
Мне припомнилось, что в тот единственный раз, когда я застала Тасика беседующего за столом без бутылки, “этот” мужчина был уже одинок. Был ли он таким же любителем женщин, как мой милый, не знаю. Думаю, что это была простая мужская дружба, основанная на доверии, на взаимопонимании, на поддержке и на общих интересах, в которых не было любви ни к водке, ни к женщинам.
Я никогда больше не пойду на его могилу. Хотя Толик, его племянник, меня несколько раз приглашал. Не хочу объяснять ему ничего. Пусть в душе у него останется уважение к дяде: конечно же, достойному человеку. А боль, которая была связана с пьянством, оставлю себе.
В качестве поучительного рассказа напечатаю эту книгу.
Милая моя, Мишель!
Можно я поплачусь Тебе “в жилетку” (Ты знаешь такое специфическое русское выражение?)?
Давно не писала: дела, заботы и еще небольшая поездка в Будапешт и Вену. Сразу отвечаю на вопрос, который не задан: не могла. Моя приятельница предложила туристическую путевку в Будапешт за совершенно символическую плату. А оттуда, Ты же знаешь, “рукой подать” до Вены. Во-первых, у нас было всего четыре дня, и “командовала парадом” (поняла это выражение?) она. Вена, так Вена. Но я все равно буду в Брюсселе. Я точно знаю, потому что очень хочу. О-очень.
Какое-то осеннее настроение. Может, потому, что третий день льет дождь. Останавливается на несколько часов, дает надежду, что это уже все, и опять начинает. А дождь, грусть и тоска чего-то всегда рядом. Не понимаю, почему льющаяся, все очищающая вода вызывает такой пессимизм и совсем невеселые мысли.
В отношении
