Скорый поезд номер 238 Москва – Новый Уренгой курсировал уже 25 лет по своему маршруту и вот-вот готовился выйти на заслуженный отдых. Ему казалось, что этот день никогда не наступит, он ещё вполне крепок физически, он набирает скорость почти, как гепард в погоне за добычей, да звук его гудка был как будто уставший, а ход скрипучий, да краска отвалилась, но ведь это же всё поправимо и он ещё даст фору молодым. Но начальство в депо так не думало.
И вот сегодня 23 декабря 2018 года он должен в последний раз отправиться по своему маршруту и старческая меланхолия нахлынула на него.
Когда наш поезд был на заводе и ждал распределения, он вместе со своими коллегами -поездами мечтал о маршруте Москва -Рига или Москва – Хельсинки или же неплохо было бы прокатится и к нашему побережью до Анапы, вдоль края моря по теплу и солнышку .
Но нашему герою досталась конечная точка Уренгой . Когда проводники и дорожные службы откалывали лёд на станциях , с каждым кусочком льда отлетал и кусочек краски, поезд молчал и терпел, всё понимал -холод, мороз и ветер – судьба.
Пассажиры – он всегда тщательно их рассматривал, ведь они были его гостями, хотя признаться честно многие вели себя ни как в гостях, а как наглые родственники-захватчики, которых как бы и выгнать нельзя, но и терпеть у себя уже мочи нет .
Компании подбирались разные, самые частые – это вахтовики – суровые , русские мужики. Поезд их любил и терпел, даже пьяные разборки и скандалы. Они были настоящие, ему нравилось слушать из разговоры про неурожай, о том что кто-то сыну велик сейчас купит, обещал на день рождения, что пока месяц дома надо столько дел переделать – на даче крышу перекрыть, машину отремонтировать, у родителей оградку поправить. Да все они разные и кто-то весь заработок здесь же в поезде и спускал, но сам факт работы в тяжелых погодных условиях, без бытовых условий вызывало у поезда уважение к этим простым людям .
Школьники – поезд прозвал их таракашки. Прозвище такое они получили из-за выражения, которое он как-то услышал: «Увидел таракана, значит где-то есть ещё» , этот принцип работал и со школьниками – их было всегда много, они расползалась по вагону в поисках у кого, что есть вкусного, от них невозможно скрыться и кроме как купоросом их ничем не угомонить . Купорос – он тоже подслушал, так школьники называли свою классную, теперь любая учительница, сопровождающая детей в пути для него была «Купорос».
Не любил он разве, что торгашей и челноков ещё с 90-х. Весь кошмар постперестроечного времени он пережил на себе, поезд даже засомневался в своём назначении – он пассажирский или товарный? Может уже нет положенных 36 кг багажа на место, а кто сколько впихнет? Когда даже в вагоне -ресторане на всех столах и стульях стояли клетчатые баулы с китайскими шмотками. Никто не думал о нём , как ему это вывезти?
Была у поезда и своя команда, сотрудники поезда хоть и менялись часто, но были у него и любимчики:
Николай Борисович -машинист. Грузный мужчина с густой белой бородой, он был даже больше похож не на машиниста, ему бы подошла профессия моряка дальнего плавания. Поезд сравнивал его с Хэмингуэем, если надеть на него свитер и дать трубку, то вылитый Эрнест . Про Хемингуэя поезд знал из книги, пассажиры часто забывали их на вторых полках. И вот находясь в отстойнике, когда сквозняк шелестел страницами, наш поезд внимательно всматривался в книгу и узнавал новые миры.
Помощник машиниста – Миша или как его любовно звали коллеги и друзья Мишаня, он был хохмач и балагур и вёл дневник смешных случаев на рейсе, передавая другой бригаде дневник с предложениям тоже делиться впечатлениями, но к сожалению кроме его заметок других записей в тетради не было. Это его не огорчало – каждый раз, когда он залазил в кабину и брал тетрадку с заметками , он восклицал «Как здорово мы живём – весело и столько всего у нас происходит, а вот другие скучно ,никаких приключений у них нет». Он повторял так каждую поездку, а Борисыч незаметно улыбался, он всегда ждал эту фразу хоть и вида не показывал.
Люба – Официантка из вагона ресторана. Люба имела выдающиеся формы, что одновременно приносило Любе массу проблем с особо ретивыми поклонниками,
но при этом самооценка у Любы знатно повышалась. Сделав за день по три обхода от начала до конца поезда с жареными пирожками, Люба получала столько комплиментов и ловила на себе столько влюблённых взглядов, что навсегда была уверена в своём превосходстве над бледными и худыми моделями из глянцевых журналов.
Любимым развлечением поезда было резко качнуться на повороте, чтобы Люба своей выпирающей пятой точкой прикоснулась к стенкам его вагона и отпружинила, и тогда можно было услышать, как поезд молодецки посвистывал, вспоминая как он пытался закрутить роман с электричкой номер 6554 Тюмень -Челябинск. Но уж больно ветрена оказалась барышня – не пропускала ни один столб и на каждой станции заигрывала с товарняками . Люба же честь блюла и по другим поездам не ходила .
У поезда была мечта – он любил музыку и песни и больше всего завидовал не фирмачам, которые шли в другие страны и вагоны у них были купейные, и публика благопристойная (то есть не пьющая) . Он завидовал – 015-му Екатеринбург -Москва, он отправлялся в путь с «Прощанием Славянки». Наш поезд, стоя на соседнем пути, мечтал чтобы хоть раз в жизни и он вот так же гордо и торжественно отправится в дорогу .
А ещё его Мечтой было, чтобы к нему в 7 плацкартный вагон (любил он цифру 7) сел Макаревич и чтобы все видели, что в 7 вагоне на 23 нижнем месте он сидит с гитарой и где-то за Пермью затянет его любимую песню «Вагонные споры последнее дело …» И на любимой строчке из этой песни: «Один говорил наша жизнь это поезд» – он поезд протяжно даст гудок и радостно помчится через Каму, горы и вершины вперёд к светлому будущему.
Сегодня на своём последнем маршруте он много думал, что может быть его жизнь на этом не закончится, в Депо поговаривали, что особо отличившихся списывают не в утиль, а в
