Ариану.
— Они заплатят.
— Ан.
— Они чуть не убили Клаудию, пока ты торчал зафери знает где, а эта была бесполезна!
— Ан, прекрати на неё срываться. Им с монахом больше всех…
— Ты прав, — выдавила Казимира. Думала, что они не услышат, но оба обернулись.
— Кто? — Валлет нахмурился, никак не мог отдышаться.
— Ты.
— В чём?
— В том, что это моя вина, — выдавила Каз, чувствуя, что не только синяки мешают говорить, — в том, что была бесполезна. Что заплатить должны.
— Нечего ему поддакивать, — осадил её Вегард. — Ан, послушай, эти люди…
— Молчать, — рявкнул Валлет. Он стоял к Вегу боком, смотрел сверху вниз, сплюнул в сторону.
Вегард убрал руки в карманы брюк, расправил плечи и медленно кивнул.
— Потом поговорим.
Ариан пошёл дальше по высокой траве, будто ничего не услышал.
— Должны заплатить, это верно, — продолжил он. Поднял голову, сощурился на горизонт. — Я этого не забуду.
* * *
Машина и мотоцикл уцелели. Ох, если боги столько благоволят Казимире, какова же будет цена? Может, сломанные рёбра, разбитое лицо, возможное сотрясение мозга, вывих плеча и две сотни синяков? Достаточная плата?
Вегард без просьбы Каз сел на мотоцикл. До реки добрались быстро и в тишине, в небольшом лесу разбили лагерь. За ночь никто толком не поспал, один только Дакин не клевал носом, хотя синяки под его глазами занимали почти пол лица.
— Схожу к реке, воды наберу, — сказала Казимира тихо. Вот уж не думала, что Валлет найдёт слова, которые смогут её пристыдить. Все пару часов дороги у Каз в ушах звучало его «эта была бесполезна».
— Я помогу, — вызвался Дакин и подхватил канистру для воды.
Ариан никак не отреагировал, только сонно жевал остатки вяленого мяса. Вегард проводил их напряжённым взглядом.
Когда Каз и Дакин вышли к реке, он спешно набрал воды и заторопился обратно со словами, что не хочет мешать.
— Плескаться голышом я тут не собираюсь, — сказала Казимира. — Можешь остаться, самому же умыться надо.
Пока Каз смывала грязь с волос, лица, шеи и руки, пока полоскала горло, выкашливала остатки дыма, промывала нос и уши, Дакин разделся по пояс и вошёл в реку. Вода была ледяной. У Казимиры немели пальцы, ныли зубы и каждая косточка, кожа головы гудела от холода. А монах, похоже, был закалённый. Казимира села на поваленное дерево на берегу, перевесила волосы через плечо и подставила спину солнцу, чтобы скорее отогреться.
Подпаленный балахон Дакина и выцветшая рубаха остались здесь же, на ветке. Каз перевела взгляд на монаха в воде. Его бледный торс усеивали шрамы и синяки, старые и новые. Обе руки от запястий до лопаток покрывали зажившие ожоги и мелкие татуировки-треугольники. Каз не хотела его рассматривать, но интерес был сильнее: она никогда не видела Чёрных Монахов без балахонов.
— Что? — спросил Дакин, стоя по колено в воде.
— Откуда у тебя столько шрамов?
— Коруфу, — сказал Дакин и сразу поправился, — зафери. — Он ополаскивал руки до плеч, морщился от каждого движения, каждого наклона. Дакин набрал ладони, чтобы умыться, но замер над водой на пару секунд. Молитву читал? — Перед уходом наносят увечья. Мы берём их под контроль, впускаем в свои тела, кормим своей энергией, но в момент изгнания их не сдержать.
Кажется, таких длинных реплик за раз он ещё не произносил.
— Я такое видела. Однажды. — Каз хотела подтянуть к себе колено, но рёбра напомнили, что это плохая идея. Пришлось выпрямиться и прижать ладонь к боку, успокаивая тело.
Дакин вышел из воды и надел рубашку. Длинные волосы легли на плечи, и ткань быстро пропитывалась водой. От одного этого вида Казимиру пробирала дрожь, но Дакин словно ничего не замечал.
— Что именно видела? — переспросил он.
С секунду Каз подбирала слово:
— Взбешённого зафери. Он отомстил монахине, которая его вызвала, а после пыталась изгнать. Она сопротивлялась. Ни на кого не бросилась, только себя исцарапала, о стены билась. Три человека её удержать не могли. Её… просто разорвало. — Теперь Казимиру точно трясло — не то от холода, не то от воспоминаний, как она смывала с себя кровь молодой девушки. Кровь, крошево костей, ошмётки мозга, возможно, желудка или лёгких.
— Бывает, — ответил Дакин. Только и всего. Бывает. — Почему ты боишься зафери?
Будто описанное Казимирой не должно внушать страх.
— Ха, кто их не боится?
— Твои друзья. — Дакин указал себе за спину.
— Наниматели, — поправила Казимира. — Не друзья. И чего им бояться-то, им ничего не грозит. Чистенькими зафери не интересуются. Почему, кстати? Мне никто никогда не мог объяснить.
— Не любишь говорить о страхах, — не спросил, утвердил Дакин.
— А кто… — Каз осеклась, когда во второй раз попыталась защититься той же формулировкой. — Я боюсь того, кого не могу убить.
— Ариана Валлета ты тоже не можешь убить. Его ты боишься?
— Ариана Валлета в теории я могу убить. Нож, яд, стрела, болт, меч…
— Я понял. Спасибо. — Дакин медленно кивнул, прикрыв глаза. Он будто оценил её откровенность. — Что ты спрашивала?
— Зафери и резистенты.
— А. — Дакин огляделся, видимо, в поисках другого поваленного дерева или пня, но ничего не нашёл и сел на землю, напротив Казимиры. Она заметила, какие бледные у него ноги под закатанными мокрыми штанинами. И тоже в шрамах, ожогах, татуировках. — В Хидоне рассказывают, что создательница зафери, богиня Ки́ро, была чистой. Она собрала коруфу из тени, угля и драгоценных камней, зажгла их сердца, вдохнула воздух в лёгкие. Киро хотела защитить людей от опасностей, приставила к ним этих воинов, наказала следить за порядком. Но коруфу стали нападать на смертных. Они вершили суд богини — те люди были преступниками, убийцами, лгунами, и так коруфу вышли из-под контроля Киро. Её брат, Вáто, не мог убить демонов, поэтому заточил их глубоко под землёй. Вато был отмечен болезнью, и теперь коруфу обозлены на каждого, у кого видят следы обскурии. — Дакин поднял правую руку — от основания ладони до середины предплечья расползлась узкая синяя клякса.
— Я что-то помню об этой сказке. — Каз защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить, где слышала это прежде.
— Легенде, — поправил Дакин. Впервые проявил хоть какие-то эмоции — тяжёлый косой взгляд из-под бровей, губы сжал в линию. Оскорбился.
— Легенде, да, — поправилась Казимира, но секунду спустя задала новый вопрос: — Погоди, зафери… Коруфу ведь были здесь до Катастрофы. До войн, до болезней. Откуда у Вато могли быть следы?
Дакин пожал плечами.
— Такова легенда.
Его непоколебимое принятие всего вокруг, как должное, и раздражало Казимиру и вызывало зависть. Ничем не пронять этого типа. Монахи погибают в мучениях, легенды нагло врут, а
