знаю, как это могло получиться. Я не раз умолял его вернуться в номер. Черт, я люблю… любил его, он меня вырастил. Я просил его остаться со мной. Так какой смысл сейчас завидовать?
Принял ли бы Анжело такую любовь? Была ли его зависть подсознательной, в которой он не мог признаться даже себе? Тогда дела были еще хуже. Если бы Анжело осознавал, что его гнев основан на зависти, то постыдился бы поднимать шум… Но если он твердо убедил себя, что испытываемая им неприязнь — это моральное отвращение, то мог наворотить бед, которым не предвиделось конца.
В конце концов Томми сказал:
— А надо ли волноваться? Что Анжело может нам сделать? Оклеветать нас в полиции? Вряд ли. Да и не будет он огорчать Люсию.
— Так или иначе, — подытожил Марио, — скоро мы об этом узнаем.
Самый худший момент для Томми настал, когда рано утром он вошел в столовую и застал Анжело, Люсию и Тессу за завтраком. Люсия дружелюбно пожелала ему доброго утра, то же, чуть помедлив, сделал Анжело. Сама идея о том, чтобы лишь ради Люсии поддерживать иллюзию всеобщего благополучия, казалась
Томми отвратительной, и он спросил себя, зачем это делает. Люсия не была ему матерью, он не был ей обязан в этом смысле. А потом понял, что с той минуты, как Папаша Тони впервые обозначил его место здесь, Люсия неизменно его приветствовала. И вместе с привязанностью к Марио к нему переходили определенные семейные обязанности. Это была одна из них.
— Лу, Анжело, доброе утро, — пробормотал он и пошел в кухню делать кофе.
Вошла Стелла с Сюзи. Сложив салфетку, она подоткнула ее девочке за воротник и спросила:
— Где вы шатались прошлой ночью? Мы с Джонни ждали до двух часов.
— Ездили в город выпить, — ответил Томми.
Хмурясь, он размазывал масло по тосту. Анжело говорил, что не расскажет Люсии, но почувствовал ли он себя обязанным поделиться с Джонни и Стеллой, и если так, какова будет их реакция? Однако Стелла, решительно отодвинувшая сахарницу, прежде чем Сюзи смогла положить вторую ложку в свои хлопья, улыбалась так же дружелюбно.
— Потом мы, наконец, поняли, что вы решили целую ночь развлекаться, и легли спать. Но Джонни надо поговорить с вами до десяти. Пожелай бабушке доброго утра, Сюзи.
— Доброе утро, nonna Лулу. Доброе утро, дядя Анжело. Доброе утро, дядя Томми. Доброе утро…
— Достаточно, Сюзи, — велела Стелла.
— Но я еще не поздоровалась с Тессой…
— Ешь хлопья, Сюзи… мы тебя поняли. Люсия, в Техасе есть продюсер…
— Доброе утро, Бэббу, — прощебетала Сюзи, и не успел Томми поднять голову от тарелки, как изумленный возглас Люсии дал ему понять, что в дверях появился Марио.
Глаз и скула его сияли всеми цветами радуги.
— Madre di… Мэтт, как это ты?
— Неправильно упал в сетку, Лу. Не беспокойся.
— Бэббу, тебя кто-то стукнул? Ты врезался в дверь? Мамочка говорила, что, когда у человека синяк под глазом, он говорит, что врезался в дверь. Только мамочка сказала, что обычно это значит, что человек врезался в кулак. Как можно врезаться в кулак? Кулак ведь внизу, а не наверху, как глаз.
— «Врезаться в кулак», Люси, обозначает, что тебя кто-то ударил. Но меня никто не бил. Я неловко упал и ударился лицом об колено.
— Это было чертовски глупо, — чирикнула Сюзи.
Шок Люсии, вызванный лицом сына, переключился на словарный запас внучки.
— Сюзан Элисса Гарднер! Вот видите, мужчины, что бывает, когда вы не следите за языком! Не смей хихикать, Тесса! Если она решит, будто ты думаешь, что это мило…
— Но так говорит мамочка, — заспорила Сюзи. — Она сказала так, когда Бэббу…
— Неважно, Сюзи, — перебила Стелла.
— Если она никогда не скажет ничего хуже, — заметил Анжело, — мы можем считать себя счастливцами. Тесса, бери сумку и берет. Тебе придется возвращаться домой на автобусе… я допоздна задержусь в студии.
— Ненавижу, когда она ездит на автобусе, — заволновалась Люсия. — Мало ли что может случиться. Может, Стелла или Мэтт смогут ее забрать? Та часть города совсем не такая, какой была в школьные годы Лисс.
— Я ее заберу, — вызвался Марио.
— Подождешь Мэтта, Тесса, и за ворота не выходи. И не ошивайся на углу. Ты еще не готова?
— Минутку, папа. У меня коса расплелась. Заплетешь, Лулу?
Люсия посмотрела на волосы девочки.
— Лента ослабла… нет, порвалась. Беги в мою комнату, там на подносе на комоде есть ленты.
— Ради Бога, — взорвался Анжело, — а без нее никак?
— Я получу выговор за неряшливость, — хмуро сказала Тесса. — Сестра Мэри Вероника очень злится.
С воплем «Я быстро!» она помчалась к дверям и влетела в Джонни.
— Приятно слышать, как Тесса в кои-то веки шумит, — добродушно ухмыльнулся тот. — А то шмыгает по дому, как послушница! Наверное, Сюзи хорошо на нее влияет. Эй, что у тебя с лицом, Мэтт? Слушай, я искал тебя вчера вечером. А теперь приходится вылезать из постели безбожно рано, потому что мне хоть убейся надо до десяти связаться с этим парнем. Он большой продюсер в Техасе, делает крупное цирковое шоу для детей-инвалидов и видел по телевизору «Полеты во сне». Он хочет, чтобы мы поставили для него живое представление и потом поговорили об этом для телевидения. Как тебе такое, Мэтт?
— Не могу я говорить по телевидению!
— Говорить, в основном, буду я, — успокоил его Джонни. — А тебе надо будет только сидеть и выглядеть красивым.
— С таким лицом? И я не дурак, чтобы тащиться на поезде восемнадцать часов до Далласа!
— Забыл сказать, нам оплатят все расходы, в том числе билеты на самолет. Денег это особых не принесет… по паре сотен на брата, но реклама выйдет хорошая.
