Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212
Третьей семьей, начавшей соперничать с первыми двумя в XV веке, были де ла Серда, графы, а потом герцоги Мединасели, хозяева Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Дворец Мединасели, так называемый «дом Пилата», и ныне остается центром внимания и восхищения. Другими семьями, сыгравшими большую роль в Севилье несмотря на связь с другими местами, были Портокарреро, Суньига, Давало, Сааведра и – все больше – Афан де Рибера{1783}.
При усилении новых коммерсантов старая аристократическая распря между двумя самыми важными семьями и Гусманами поутихла. Мы не должны забывать о вмешательстве королевы Изабеллы в 1470-х, когда она утихомирила Родриго Понсе де Леона, маркиза Аркоса, хотя вражда между двумя семьями снова вспыхнула во время восстания комунерос. Люди, носящие их фамилии, – несомненно, младшие сыновья младших сыновей или бастарды, – часто уезжали в Индии в первые годы их заселения{1784}. Франсиска Понсе де Леон, дочь Родриго, рыжего героя войны с Гранадой, оплатила один из кораблей флотилии Диего Колона в 1509 году, а Менсия, герцогиня Мединасели, – другой. О разнообразной деятельности Хуана Понсе де Леона в Карибском заливе рассказывалось ранее, а один представитель семейства Гусманов сыграл большую роль в начальной истории как Эспаньолы, так и Кубы.
Власть в Севилье, как и везде в кастильских городах, принадлежала городскому совету. Кабильдо, как он назывался в Андалусии и вскоре будут называться в Индиях, имел много привилегий, исчезнувших на протяжении XVI столетия, но в 1522 году эти привилегии все еще были значительны, несмотря на растущую власть ассистенте – этим титулом в Севилье обозначался центральный чиновник, в других местах известный как коррехидор. Этот чиновник был одновременно мэром, главным судьей, главой городского ополчения, местным губернатором – короче, верховной местной властью.
Кабильдо обладал судебной властью до 1553 года. Главные судьи и их заместители вершили правосудие вместе с судьей Ступеней (в теории он должен был решать споры по поводу торговли на ступенях церкви, но имел более широкие полномочия). Центром судебной власти была Каса-Кадра на Пласа-де-Сан-Франсиско, а сам кабильдо в те дни собирался в Корраль-де-лос-Ольмос («Двор Вяза» – буквальный, хотя и неподходящий перевод) на Пласа-дель-Арсобиспадо, рядом с апельсиновым двориком.
Ассистенте, как правило, выбирался из титулованной знати, как и большинство из примерно сорока старших советников (в Севилье их называли «вейнтикуатрос», поскольку их было двадцать четыре), в то время как хурадос («представители народа», по словам короля Энрике III, всенародно избираемые по приходам) должны были просто происходить из хороших семей – то есть идальго. Шестеро высших чиновников были представителями высшей знати, назначенными Короной (хотя вскоре эта должность стала продаваться): в 1522 году это были герцоги Медина Сидония и Бехар, маркизы Аркос, Тарифа и Вильянуэва, а также Мартин Серон, мещанин, который вел себя надменнее любого герцога. Главный полицейский чин (альгвасил майор) был самым важным представителем исполнительной власти в городе. Его назначал лично монарх, причем пожизненно, и жилье он имел в здании кабильдо. Он был исполнителем правосудия и председательствовал на собраниях в отсутствие высших чиновников. Он распоряжался ночным дозором и тюрьмой.
Эти представители севильской знати контролировали все городские должности, так что не удивительно, что главными протоколистами и нотариусами в течение нескольких поколений были представители семьи Пинеда; заместителями главного начальника полиции (альферес майор) всегда являлись маркизы ла Альгаба, а комендантом Алькасара, как правило, были Гусманы (графы Оливарес). Замком Триана командовал, как правило, герцог Медина де лас Торрес. Из чиновников, претворявших в жизнь решения кабильдо (фиелес эхекуторес), двое назначались советниками, двое – хурадос и двое напрямую горожанами. Они следили за мерами и весами и такими вопросами, как права на лов рыбы. Они посещали тюрьмы и следили, чтобы пятьсот или более заключенных были накормлены, а также должны были наблюдать за исполнением наказаний – такими, как публичная порка или казнь, чтобы не допускать ненужных жестокостей. В этом они никогда не были одиноки: народ любил такие зрелища, как и костры инквизиции на лугу Сан-Себастьян.
Эта муниципальная деятельность финансировалась из городских налогов: например альмохарифаско, акабалы и терсии. Первый налагался на импорт и экспорт, второй был налогом с продаж импортных товаров в городе, а последний – треть, полагавшаяся Короне в церковной десятине.
Мавританские стены Севильи, частично альморавидские, частично альмохадские, тянулись почти на четыре мили, увенчанные более чем сотней башен, с двенадцатью вратами{1785}, а также с тремя или четырьмя малыми дверьми (постихос). Некоторые участки стены сохранились до сих пор – например у ворот Макарены, хотя сейчас они изуродованы следами от пуль – напоминание о расстрелах времен гражданской войны в XX веке, которая по размаху не шла ни в какое сравнение с гражданской войной времен Карла V.
Самой важной башней в XVI веке была Торре-дель-Оро на берегу реки близ Хересских ворот, в которой находилась тюрьма Сан-Эрменхильдо. Но у всех ворот были башни, и в большинстве из них жили родственники или друзья, либо чиновники на различных условиях ренты или по другим договренностям{1786}. Торре-дель-Оро была построена альмохадами в качестве дозорной башни, а затем использовалась как сокровищница. В 1522 году Каса де Контратасьон использовала ее для хранения драгоценных металлов, привезенных из Нового Света. Сокровища Кортеса, привезенные его «прокурадорами», пролежали здесь несколько месяцев к ярости его отца и друзей. Севилья, как говорили, лежала в устье «реки Америк», приносившей ей золото и серебро{1787}.
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212
