Я пока ещё не думала, как мы найдём здесь Ронни. Почти всекабинки были закрыты. Я не могла просто начать выкрикивать её имя, не подставивОуэна под этого самого Далласа. Неприятно.
Но мне не пришлось искать Ронни. Я чуть не споткнулась о еёногу, когда она высунулась из-под шторы. Ногу я вроде бы узнала, но голос неоставлял сомнений.
— Я упала. Господи, как я пьяна.
Что-то забормотал мужской голос — очевидно, ей помогаливстать.
Я подавила желание постучать и спросила: «Ронни, это ты?»Хотя и так знала, но каждому в этой жизни иногда приходится задавать совершенноидиотские вопросы.
Ронни ответила только глупым хихиканьем. Я сделала глубокийвдох и отодвинула штору.
Ронни стояла на коленях у задней стены кабинки. Мелькнулибелые груди — рубашка у неё была задрана, лифчика не было видно. Над этимигрудями склонился мужчина с таким видом, будто он — их владелец. Танцорамразрешены прикосновения, но не такие интенсивные. Если узнает начальство, еговышибут отсюда — в теории, по крайней мере.
— Я подожду в коридоре, — сказал Мика.
— Окей, — кивнула я.
Натэниел взял Оуэна под руку и сказал:
— А я пойду за ним присмотрю.
Я осталась наедине с моей подругой и её другом.
Ронни, хихикая, притянула его для поцелуя. Кажется, до неёне дошло, что шторы раздвинуты. Будь она трезвой, я бы развернулась и оставилаеё делать, что она хочет. Ей больше двадцати одного года, но она пьяна,подавлена, сбита с толку, и она — моя подруга. Так что я вдвинулась малость вкабину, так, чтобы она увидела меня у него за плечом.
Она улыбнулась мне:
— Анита, а ты как здесь оказалась?
— Ты мне звонила, просила отвезти тебя домой. Непомнишь?
Она нахмурилась, будто говоря, нет, не помню.
Стоявший на коленях мужчина обернулся ко мне:
— Хочешь с нами? Дополнительной платы не возьму.
— Не сомневаюсь. Вставай, Ронни, поехали домой.
— Я не хочу домой. Ещё не хочу. Я только что нашлаДалласа. У нас приватный танец.
— Вижу, — ответила я, — но если бы тызапланировала себе приватный танец, ты бы мне не звонила. Мне надо лечь спать,и тебе тоже.
— Смотри, какая он лапочка.
Она погладила его ладонями по щекам и повернула лицом комне. Действительно, все на месте, но не лицо было его украшением. Это былопервое тело в этом заведении, которое было телом мужчины, а не подростка передначалом полового созревания. Широкие плечи, узкая талия и бедра, мышцы на рукахи ногах показывали, что он работает с железом. Татуировка на руке — морскойпехоты. Что может делать в таком заведении морпех в отставке?
— Да, он лапочка. А теперь пошли домой.
Я потянулась к её руке. Даллас не прикоснулся ко мне, непопытался удержать силой её — он был достаточно хитёр, да и сообразителен. Онзарылся лицом в её грудь и чуть-чуть прихватил губами край. Ронни запрокинулаголову и испустила звук, который я никогда не хотела бы слышать от своейподруги, находясь с ней в одной комнате.
Мика позвал — не крикнул, а позвал:
— Анита, почему так долго?
— Ронни не хочет уходить.
— Тогда поехали.
Что-то в его голосе навело меня на мысль посмотреть, что сним там происходит.
— Я сейчас вернусь. Не делай ничего, за что тебя моглибы арестовать.
Даллас посмотрел на меня, и по этому взгляду ясно было, чтоу него как раз противоположные намерения, но больше я ничего сейчас не могласделать, если не тащить Ронни за волосы. Сейчас я хотела посмотреть, отчего такзвучал голос Мики.
А Мика очень вежливо, но твёрдо отвечал пожиломуджентльмену.
— Спасибо, но нет, мы ждём нашего друга.
— Я буду твоим другом, — говорил джентльмен.
Он размахивал пачкой банкнот где-то на высоте пояса, так чтоеё издалека нельзя было увидеть. Видимая банкнота была двадцаткой, так что,очевидно, это была пачка двадцаток.
Мика покачал головой.
Джентльмен отделил от пачки две двадцатки.
— Нет, — сказал Мика.
Я уже почти дошла до них, когда пожилой вытащил ещё дведвадцатки — восемьдесят баксов — и протянул их Мике.
— Сегодня тебе никто не предложит больше.
— Ну, не знаю, — сказала я. — Я ставлю на констол и комнату, а также секс с женщиной.
И я взяла Мику за талию, а он меня.
Мужчина поглядел на меня, снова на Мику, снова на меня.
— Вы и есть его друг?
Я кивнула.
— Так вы действительно ждали друга!
— Я вам так и говорил.
Мужчина нахмурился и стал складывать пачку.
— Я не знал, что вы говорили о друге такого рода.
— Бывает, — сказала я, и улыбнулась ему улыбкойсветлой и радостной, но и близко не доходящей до глаз.
Потом оглянулась в поисках Натэниела и обнаружила, что онедва виден за спинами пары, которая прижала его в углу. Он поднял руку, чтобы яего увидела. А может, просил помощи, как утопающий.
Взяв Мику за руку, я потащила его за собой. Наша лучшаязащита — безопасность в количестве.
— Простите, мальчики-девочки, — сказала я.
Пара оглянулась. Мужчина был высокий и темноволосый, девушкачуть выше меня, блондинка. На ней было платье с открытой спиной, которое надобыло бы завязать получше. Соски тёмными отпечатками выделялись на белой ткани.Я тщательно смотрела на верхнюю часть, даже не желая знать, видны ли тёмныеотпечатки ниже. Не хочу сказать, что у них был вид дешёвок — это не так. Удевушки в обручальном кольце торчал бриллиант, которым щенок подавится,браслеты золотые и тоже с бриллиантами. Очень искусно наложенная косметика, тоесть выглядит так, будто на девушке вообще краски нет, хотя на самом деле еёмного. Мужчина одет в скроенный по фигуре костюм, очевидно, от того жепоставщика, где брали свои Мика и Натэниел. Вид внушительный.
— Прошу прощения, но мы первые заговорили с этимджентльменом, — сказал мужчина.
Я сделала глубокий вдох через нос и медленно выдохнула. Духиу женщины были с пудровым ароматом, дорогие.
— На самом-то деле первой с ним заговорила я, потомучто это я его сюда привела.
Они удивлённо переглянулись.
Натэниел попробовал проскользнуть мимо них.
— Видите? — сказал он. — Я же говорил, чтоздесь не один.
