— Пожалуйста, не надо.
Терпеть не могу, когда сама начинаю их жалеть.
— Как тебя зовут?
— Оуэн, — ответил Натэниел. — Он сказал, чтоего зовут Оуэн.
— Ладно, Оуэн, мы не хотим, чтобы тебе досталось, ноесли ты тут держишь нас разговорами, пока там что-то происходит нехорошее…
— Дай ему ещё двадцатку, и он сможет отвести насвнутрь, — предложил Мика.
Я посмотрела на него.
— Мы её найдём сами, а он притворится, что повёл настуда по делу.
Мой взгляд сказал все, что я думала.
Мика пожал плечами:
— Он останется невредим, а мы получим все, что намнужно.
Я хотела было поспорить, но рука Натэниела уже вынырнулаиз-за моего плеча с зажатой двадцаткой.
— У меня был удачный вечер, — сказал он.
Что это значило? Хорошие чаевые? Или что он танцевалприватные танцы, когда был не на сцене? Я не стала спрашивать — не хотелазнать. Черт побери, до сих пор не хотела знать. Взяв двадцатку, я сложила еёвместе с первой.
— Отведи нас туда, Оуэн.
Появился другой танцор в одежде, которую я уже началаузнавать: боксёрские трусы, футболка, носки. На этом было больше мяса, и был онсмазлив, как несозревший юнец.
— Вам ещё один не нужен?
Вперёд вышел Натэниел, обнимая меня сзади, неожиданноулыбаясь.
— У нас уже полный набор мужчин есть, правда, Оуэн?
Оуэн кивнул, и я видела, как он берет себя в руки, так что,когда он обернулся к своему коллеге, лицо его свободно улыбалось. Взяв у меняиз руки сорок долларов, он засунул их себе под белый носок. Это движение вышлоу него неожиданно изящным и более женственным, чем должно было бы быть, будтоему казалось, что он засовывает сотню долларов под шёлковый чулок. Хорошеедвижение, которое сразу повысило моё мнение о нем и той работе, которую он себевыбрал. До того я думала, какого черта он здесь делает. Конечно, я меряю постандартам «Запретного плода», и здесь мне все казались слишком тощими, слишкомхрупкими, недостаточно мускулистыми, недостаточно… все, что угодно.
Я не стала выдавливать из себя улыбку — сохранила приятное инепроницаемое выражение лица.
— Да, мужчин у нас хватает.
— У нас и женщины есть, — сказал другой танцор. Ипосмотрел на Оуэна, на нас таким взглядом, будто не верит нам.
— У нас с собой, — ответил Натэниел и встал междумной и Оуэном, так что смог обнять рукой каждого из нас. Он улыбался.Лавандовые глаза светились нетерпением. Игра, достойная «Оскара», и второйтанцор купился.
Он посмотрел на Мику:
— А этот что будет делать?
— Смотреть, дурачок, — ответил Оуэн и повёл насмимо танцора. Мы прошли между столами, Мика шёл сзади. Клянусь, я просточувствовала взгляд оставшегося позади человека, будто он все равно нам неповерил. А может, просто завидовал, Бог его знает, потому что мне это не былоинтересно. Ронни будет у меня здорово в долгу за все за это.
Когда мы проходили мимо бара, на него залез другой танцор.Этот был исключительно не в форме, ну уж никак не худой, похож на компьютерногофаната или бухгалтера. Очки и короткие волосы совсем не украшали его лицо.Настолько ординарный, что никак не назовёшь его стриптизером. Я подумала, чтоон тут делает, но тут он схватился за хромированные поручни над баром иподтянулся, как гимнаст на кольцах, показывая, что он никак не менее ловок игибок, чем Натэниел. Ну и ладно.
Публика позади нас разразилась воплями, и я не удержаласьвзглянуть в том направлении. Танцор был высок, худ, шатен, одетый только вбелые носки. Он схватился за шест в середине площадки и начал извиваться вокругнего. Я быстро отвернулась, и увидела, что танцор над баром тоже уже гол. И тутя увидела причину, почему он здесь выступает: оснащён он был как надо. Я чутьне уронила всех нас, пытаясь как-то пройти подальше от бара. Оуэн засмеялся —высоким девичьим смехом, и Натэниел поддержал его мужским рокотом. Микапромолчал, и я ждала, пока перестану краснеть. На этой стороне реки разрешаетсяполная обнаженка, и как это я забыла? Больше всего мне хотелось завопить исбежать, но Оуэн провёл нас к занавешенной чёрным стене напротив бара. Натэниелвклинился между нами, все ещё улыбаясь, ещё смеясь. Если Натэниел можетизображать, что ему хорошо, то и я смогу. Я обернулась посмотреть на Мику иувидела, как танцор у шеста показывает, что у него не только плечи достойнывнимания. Какая-то женщина тянула над головой деньги. Мика смотрел прямо передсобой, будто, если не смотреть, то всего этого не будет. Не только у меня Роннибудет в долгу.
Оуэн развёл чёрные шторы, и мы вошли внутрь.
Глава 72
Сразу за шторами была небольшая открытая площадка. Там стоялкакой-то мужчина, подпирая стену. При нашем появлении он выпрямился. На нембыла тенниска, спортивные трусы и белые носки. Чуть иной костюм, но носкивыдавали. Тоже танцор. Под рубашкой было больше мускулов, и тело больше похожена то, которое полагается стриптизеру.
— Помощь нужна? — спросил он.
Как и тот танцор. Совпадение, или это вроде пароля? Не знаю,да и не интересно.
— Нет, спасибо, у нас все есть, — ответил Оуэнтонким голосом. Он повис на руке Натэниела, и Натэниел не возражал.
Я попыталась внести свой вклад:
— Очень жаль, но я уже набрала свой лимит мужчин на этуночь. После трех каждый следующий — уже лишний.
Новый танцор рассмеялся, покачал головой и показал нам всторону коридора, который тянулся, очевидно, на всю длину здания. Оуэн повёлнас туда. Здесь нам не хватало места идти троим в ряд, и Натэниел пошёл сзади,продолжая обнимать Оуэна за плечи. Очевидно, Оуэн счёл это хорошим признаком,потому что вдруг обвился вокруг Натэниела как тонкий и высокий модныйаксессуар. Мика пошёл со мной рядом, обняв меня за талию, будто я была егогарантией неприкосновенности. Могу его понять — мне тоже было не совсемкомфортно.
По обе стороны шли кабинки, завешенные отодвигаемымишторами, хотя, кажется, не все давали себе труд их задвинуть. Почти все быловполне законно — приватные танцы. Правила для них таковы: клиент держит рукипри себе. Прикасаться может только танцор, да и то есть правила, какого родаприкосновения разрешены. Забавно, как жизнь со стриптизером и роман ссодержателем стрип-клуба просветили меня в том, чего я никогда не хотела знатьи не нуждалась в этом. Но, когда наступило уединение, дальше — договорённостьмежду танцором и клиентом. Я не имею в виду только секс. У Джейсона былаклиентка, которая хотела лизнуть его под коленями и готова была платить за этупривилегию пятьдесят долларов. Не моё представление о развлечениях, но это несексуально — с точки зрения закона. Или, по крайней мере, по меркамбольшинства.
