— Не предлагай ему денег, чтобы выключить музыку, этоего может обидеть.
Я крикнула обратно с расстояния в дюйм:
— Ну и фиг с ним!
Натэниел улыбнулся:
— Он может врубить её громче.
Я уставилась на него большими глазами и убрала руку откармана куртки. Я не думала, что эту музыку можно сделать ещё громче, но навсякий случай не стала искушать судьбу.
Справа находился танцпол и несколько приподнятых площадок сотполированными шестами. Большой стол слева и маленькие столики здесь и там.Туалеты странно выделялись на фоне дальней стены. Кажется, не было двери вмужскую комнату и дверей в кабинки, так что даже стоя в дверях, можно быловидеть все, что внутри. Как-то непривычно. Бар, разумеется, расположился вдальнем конце зала.
Большая группа женщин сгрудилась возле ближайшей площадки,хотя сама площадка была сейчас пуста. Но, если не считать этой группы женщин,все прочие посетители были мужчинами. Были три блондинки, которые могли быоказаться Ронни, но, когда они повернулись, то оказались очень на неё непохожи. Последняя блондинка была вообще мужчиной, которому либо нравилось, какон выглядит, либо природа с ним жестоко обошлась. Женщина из него получилась бывеликолепная, но в школе ему наверняка житья не давали.
Мика провёл нас обоих по небольшим ступеням прямо в публику,держа под руку каждого из нас. Мы шли через весёлую и почти поголовно пьянуютолпу, и наконец добрались до бара. Там мы внесли входную плату, объясняясь восновном жестами, потому что слишком широка была стойка, чтобы кричать в ухобармену.
Я попыталась его спросить, где Ронни, но он толькоулыбнулся, покачал головой и поднял пустой бокал, спрашивая нас, не хотим ли мывыпить. Поскольку я не могла поднять в руке блондинку, спрашивая, не видел лион здесь такую, я тоже только покачала головой, и мы отошли от стойки, чтобы незакрывать от него тех, кто выпить хочет.
Человек, одетый только в боксёрские трусы и чёрные носки,вышел из занавешенных чёрным кабинок сбоку от бара. Наверное, это былираздевалки.
Мы сдвинулись вместе, и я проорала:
— Туалет! Я проверю туалет.
Они оба кивнули, и мы начали пробираться мимо бара кженскому туалету, у которого дверь была завешена большим куском материи,свисающим с потолка. Может быть, он был предназначен скрывать, что у женскоготуалета дверь есть — чтобы мужчины не чувствовали себя ущемлёнными.
Посреди туалета напротив умывальника стоял унитаз. Он простостоял посередине — без кабинки, без ничего. Вода в нем была, и он вроде быработал, но стоял он просто посередине. Были ещё две кабинки у стены, на однойвисела табличка «не работает». И стояла очередь. Ронни в ней не было. Стены,наверное, были толще, чем казались, потому что я услышала свой голос, когдаспросила:
— Ронни, ты здесь?
Ответа не было. Я наконец повернулась к высокой шатенке испросила:
— Моя подруга звонила, просила довезти её домой. Пятьфутов восемь дюймов, блондинка, сероглазая, красивая. Слишком пьяна, чтобыразговаривать нормально.
Шатенка покачала головой, а голос из кабинки сказал:
— Да это может быть любая блондинка, что здесь сегодняесть.
Я объяснила, что блондинок в баре видела, и это не Ронни.Спросила ещё, не видели ли они её раньше. Никто не видел. Одна из женщинуселась на унитаз посреди комнаты, когда я выходила. Ну и ладно. Я открыладверь, и то ли музыку сделали тише, то ли я привыкла или стала глохнуть.
Мика и Натэниел были там, где я их оставила, но с ними былнезнакомый мне мужчина. Он был выше любого из них, но так худ, что казалсяменьше. У него были короткие волнистые каштановые волосы, одет он был вфутболку, шорты и носки. Без ботинок. Интересно.
Натэниел взял меня за руку, как только я подошла поближе.Незнакомец взял Мику за плечо и оставил руку на пару секунд дольше, чем нужнобыло. Он спрашивал, улыбаясь:
— Так вы, ребята, любите дрын?
Держа Натэниела за руку, я встала перед ними обоими, чтозаставило человека отступить. Он обогнул меня и снова тронул Мику за плечо. Мнепришлось выпустить руку Натэниела, но я сделала ещё два шага. На миг мужчинупочти прижало ко мне. Он начал было улыбаться, потом увидел мои глаза, улыбкапогасла и он отступил.
Не знаю, что прочёл он у меня на лице, но он несколькозапнулся на словах:
— Они сказали, что любят дрын.
— Я сказал, что меня устраивает мой собственный, —уточнил Мика.
— Если ещё кто-нибудь заговорит с тобой, — сказалНатэниел, — просто отвечай «нет».
— Вышло недоразумение, — сказала я.
Мужчина кивнул:
— Прошу прощения.
И он начал отходить.
— Мы ищем нашу подругу, — сказала я. — Онапозвонила, что пьяна, и её надо отвезти домой.
Я описала Ронни.
Он глянул на меня нервозно. Что-то он знал, но вид у меня былпугающий, и он не хотел мне рассказывать. Мне надо бы научиться не пугать таклюдей одним своим видом, но уж больно это у меня талантливо выходит.
Рука Натэниела проскользнула у меня над плечом, и в ней былазажата двадцатка.
— Спроси ещё раз, — сказал он.
Я взяла бумажку и согнула её пополам. Мужчина смотрел на моируки. Он уже был не так нервозен, но ясно было, что ему не нравлюсь ни я, нипроисходящее. Все было не так, как предполагалось, и он чувствовал себя не всвоей тарелке.
— Вы знаете, где наша подруга?
Я подняла двадцатку.
— Может быть, — ответил он, и голос его прозвучалрезко.
Натэниел наклонился у меня через плечо, голос его был тих испокоен.
— Мы хотим её найти, пока она ничего не сделала такого,о чем потом пожалеет. Она поссорилась со своим парнем, и они помирятся, но еслитолько она не слишком далеко зайдёт. Вы меня понимаете?
— На это можно купить частный танец, и хороший. Ядолжен что-то сделать за эти деньги, иначе он будет знать, что я на негонастучал. Это ему не понравится, и он постарается, чтобы мне тоже непонравилось.
— Кто он? — спросила я.
Натэниел стоял так близко ко мне, что я ощутила его вздох.
— Ронни уже внутри, Анита.
— Внутри?
— Куда они там ходят, так она уже там.
Черт.
— Отведи нас к ней, — сказала я.
— Даллас меня убьёт. У нас тут мало бывает красивыхженщин.
— Мы можем просто спросить, где сейчас Даллас, —сказала я.
Что-то вроде настоящего страха проглянуло в его глазах.
