Отказной лист он выдал сразу, громко заявив на весь ресторан: «Говно-вопрос». Только потом начался разговор.
– Будь я на твоём месте – поступил точно так же. Я всегда за честность. Коли ты больная, кривая уродина – знай своё место.
– А ведь она по-настоящему была молодой. Без всякой «Молодости», – вздохнул Олег.
– Да какая, к хренам, разница? Факт есть факт. Что ты, муж ей, что ли? Пять свиданий даже не прошло. Так что радуйся! И давай за расписанием следи, а то неделей не отделаешься, загремишь по полной программе, и все дела.
– Полная программа… Точнее и не скажешь… Собственно, я о ней и хотел поговорить. О Программе.
– Шарашь.
– У меня осталось три свидания… И я… Не могу их выносить. Ну, просто не могу. Ну, вот вообще… Физически. Или психически. Не знаю.
– Да ладно. Подпишет она лист, и гуляй, Вася!
– А если нет?..
– Терпи тогда. Что тут можно сказать? Хреначь по шаблону. Цветы, там, конфеты… Подбери в сети, что попроще.
– Это ясно, да. Но… Я подумал… Я ведь не последний человек в стране. Я ведь очень и очень и очень крутой в своём деле. Ну да, я сволочь, я это признаю. Но почему бы не дать мне некоторые послабления? Может это Программа или нет? Ведь если я на всю плюну и отключусь, сдамся, то весь талант унесу с собой. Не будет ни воздушных площадей, ни разрезов, ничего. Это же глупо, а?
Навигатор сделал большой глоток и ухмыльнулся:
– Пути Программы неисповедимы… Сколько таких красавцев, как ты, уже нет с нами, сколько блестящих идей кануло в никуда – не пересчитать. А вот я – проклятый шалопай, палец о палец в жизни не ударивший – здесь. Как думаешь, почему?
Олег в ответ пожал плечами. Ему только что принесли заказ, и он рассматривал салат, накрытый хрустальным колпаком.
– Отвечаю: потому что я всегда очень хорошо представлял, кто я такой, и не пытался строить из себя никого другого. Ты думаешь, Программа наказывает за плохие поступки? Нет! Она даже не знает (а знает ли кто-то вообще?), что такое хорошо, а что такое плохо. Она вообще ничего не понимает, кроме двоичной логики. Программа наказывает тебя за непредсказуемое, непродуманное заранее, хаотичное поведение. За нарушение определённого тобой же плана. Вот и всё.
Олег ничего ответил. Только ещё помрачнел. Навигатор некоторое время с усмешкой вглядывался в его лицо, потом хлопнул по плечу:
– Ладно, не раскисай. Так уж жизнь устроена. Раньше хуже было. Пришлось бы тебе эту твою бабу под венец вести. Тогда считали: есть мужчина, есть женщина – есть семья, и нечего голову морочить. Сейчас по-другому. Сейчас свобода!
– Свобода, как же… – произнёс Олег тихо, но навигатор услышал или угадал его мысли.
– Олег-Олег… Ты же сам часть Программы. Ну, представь, что Программа – это сложный механизм. Ты можешь быть колесом, гайкой, рулём, проклятой шестерёнкой, чем хочешь. Это и есть свобода. Я, например, ложная заклёпка. Совершенно бесполезная. Но главное – я не мешаю работе всего в целом. А ты мешаешь: берёшь на себя обязательства и не выполняешь их.
– Но это же бессмысленное мучение. Для меня, для Карины…
– Тогда она подпишет лист, и дело с концом.
– Не подпишет…
Навигатор откинулся на спинку стула в раздражении:
– Значит, в этом мучении есть какой-то хренов смысл! Неужели непонятно?
Четвёртое свидание
– Милый заяц. – Отец Карины стоит спиной к двери её палаты, расставив ноги, будто в борцовской стойке. – Я передам.
– Я могу… пройти? – спрашивает Олег.
– Нет. Она не хочет вас видеть.
Это низкий грузный человек с седой бородой, за которой прячется двойной подбородок. Лицо – красное-красное. На лбу – капли пота. Губы едва заметно дрожат.
– Но…
– Мне нужно с вами поговорить, молодой человек. Я нарушил расписание, чтобы быть сейчас здесь, и понесу наказание. Сделайте выводы, насколько это важно.
Олег делает неопределённый жест рукой, дескать «ну, если так…»
– В былые времена я вызвал бы вас на дуэль, и мне доставило бы изысканное удовольствие пронзить вас в самое сердце.
Казалось, мужчина репетировал эту фразу не раз у себя в голове, потому что выпалил её слишком быстро и явно разозлился на себя за это.
– Да… Но времена изменились… И сейчас я смиренно прошу не оставлять мою дочь в тяжёлую для неё минуту.
Олег не находит что ответить. От волнения он проводит рукой по волосам и безнадёжно портит причёску. Хуже некуда?
– Я понимаю вас и ваши поступки, хотя и не могу одобрить их. Моя дочь вам не ровня, и это трагическая случайность, что всё так сложилось. Вы действуете в рамках правил, это достойно уважения. Но поймите и меня… Я консультировался с навигаторами и заказал длинный прогноз судьбы Карины. Судя по всему… Судя по всему, если сейчас вы уйдёте, то мою девочку ожидают большие несчастья. Даже… Даже если каким-то чудом её удастся вылечить.
Олега передёргивает, и ему не удаётся это скрыть. Отец Карины сжимает зубы, но ничего не говорит.
– Большие несчастья… – произносит Олег медленно.
– Она вас полюбила… Ох… – Мужчина переводит дух. – Достаточно будет того, что вы перейдёте на следующий этап. Это уже многое изменит. А потом катитесь… Делайте, что хотите.
– Следующий этап… Два месяца. И целый отпуск вместе…
– Да. Вы спасёте её. Возможно, для вас это ничего не значит… И я не могу предложить ничего материального. Но я могу встать на колени…
Олег торопливо останавливает его. Хуже некуда?
– Я не знаю, что и сказать… Мне нужно подумать…
– Конечно-конечно, подумайте. О совести, порядочности, о человечности. Только помните: у вас осталось всего одно свидание до того, как придётся принять окончательное решение…
Пятое свидание
В этот раз Олег пришёл с пустыми руками. Под воспалёнными глазами иссиня-чёрные мешки. Ворот несвежей рубашки расстёгнут – видны растущие на груди волосы. Походка – шатающаяся, неровная.
Карина свернулась комочком под одеялом и дрожит всем телом. За окном идёт густой снег. Слышится звук взлетающего самолёта.
Долгое время они молчат и даже не смотрят друг на друга.
– Олег, – шепчет она наконец.
– Да?
– Олег, а ведь правда – мы могли бы пожениться?
– Да…
– У нас была бы большая красивая свадьба с голубями и танцами на твоей новой площади… Мы могли бы поехать в путешествие на юг, на море, а через девять месяцев у нас появился бы ребёнок. Девочка. Я бы пела ей колыбельные и заплетала косички. А потом мальчик. И ты бы учил его воздушному сёрфингу. По вечерам ты бы приходил с работы, а мы тут – ждём тебя. И ужин готов. У нас был бы большой стол с зелёной скатертью, и подоконник, на котором спал бы ленивый рыжий кот. Мы бы жили на очень высоком этаже, и в такую погоду, как сейчас, видели бы вокруг одну только белизну. И нам бы казалось, что ничего в мире, кроме нас, не существует…
