Я: Тебя это не касается.
Трахай крепче: Все ясно! Ты в нее втюрился, да? Она такая сладенькая.
Я: Она мне действительно очень нравится. А ты – противная скотина. Как ты можешь? Роза же у тебя работает!
Трахай крепче: Не волнуйся, ни волоска ее не трону. Если она тебе так понравилась, можешь приходить к ней, когда захочешь.
Я: А вот это уже не твое дело!
Трахай крепче: А как тебе Хуан Юнь?
Я: Что ты лезешь в мою жизнь?!
Трахай крепче: Похоже, ты ей нравишься.
Я: Прекрати треп.
Трахай крепче: Возможно, она сама скоро придет к тебе.
Я: Заткнись!!!
Трахай крепче: Здесь лечу я, ты понял?
Я: Нет уж, выслушай правду: ты – обыкновенный шарлатан.
Трахай крепче: Почему ты не доверяешь моей методе? Сфера моих исследований – сверхнаука, которую вам, обывателям и разным там интеллектуалам, не понять. Только постигнув свою собственную душу, человек сможет постичь неведомое.
Я: Мне надоело слушать твой бред. Я выхожу из чата.
Трахай крепче: Сегодня ночью я приду к тебе во сне. Жди!
Из чата я выскочил с таким чувством, будто спасся от большой беды. Я убрал сайт «Блуждающие души древних могил», вышел из Интернета и отключил компьютер. Дьявольские речи доктора Мо не выходили у меня из головы, особенно его слова о Розе и Хуан Юнь. Если он психолог, то, по идее, должен быть необычайно проницательным. Но ведь не умеет же он и в самом деле читать мысли! Значит, у него нет возможности проникнуть в мое сознание.
Я стал думать о Розе. Возможно, она мне действительно нравится. А как же Хуан Юнь? Я уже ни в чем не был уверен, но, кажется, я окончательно запутался в своих чувствах.
Негодяй доктор сказал, что я нравлюсь Хуан Юнь. Но ведь это абсолютно невозможно. Просто он меня дразнит, хочет завести, чтобы посмеяться надо мной. Вот уж подлость так подлость.
Очень поздно, а я все не сплю, потому что не могу забыть последние слова доктора: «Сегодня ночью я приду к тебе во сне. Жди!». Ясно, что это чушь собачья, но я все равно не могу заснуть.
А вдруг мне действительно приснится этот гад? Обычно мне снится всякая всячина, привидеться может все что угодно. Вдобавок сейчас я лежу и без конца думаю о нем. Так что вероятность, что он мне приснится, очень велика.
Хватит! Если мне действительно приснится этот урод, то хотя бы во сне я смогу отлупить его.
Наконец я заснул и, к счастью, никакого доктора Мо во сне не видел.
В эту ночь мне приснилась императрица двадцати двух лет от роду.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ЯНВАРЯ
Сегодня по лунному календарю малый новогодний сочельник.
В этот день китайцы совершают жертвоприношения усопшим. Большинство людей у себя дома сжигают специальные бумажные жертвенные деньги, чтобы ублажить своих предков. Сегодня не обязательно посещать могилы, как в день зимнего солнцестояния или в день Цинмин, причем можно даже не поклоняться предкам, к ним всего лишь возносят молитву с просьбой защитить нас, ныне живущих, от всех напастей, чтобы в новом году в нашей жизни все было благополучно.
Наша большая семья в полном составе обязательно собирается каждый малый сочельник, и я, как старший сын и старший внук, должен первым из младшего поколения отдавать почтительный поклон. На самом деле в душе я не признаю эти церемонии и, повзрослев, стал еще более скептически относиться к ним, хотя я по-прежнему уважаю религиозные чувства родителей и их традиции почитания предков. А в этом году они сами отказались от традиционных поклонов, быстренько что-то сожгли, и на этом все закончилось.
На обратном пути я повсюду встречал людей, жгущих бумажные деньги; поджигали их почтительно, в полном молчании, но, как только жертвенные бумажки сгорали, все сразу начинали громко разговаривать и смеяться, а некоторые не только жгли поминальные деньги, но и взрывали хлопушки в честь уходящего года.
Еще издали я увидел, что у входа в мой дом кто-то стоит. Подойдя ближе, я узнал в этой фигуре Хуан Юнь.
– Откуда ты здесь? – изумился я. С чего бы это она пришла ко мне?
– Я нашла твой адрес в записной книжке Лу Бая, – улыбнулась мне Хуан Юнь. Кажется, в отличие от меня, она совсем не испытывала смущения.
– Давно ждешь? – поинтересовался я, пока открывал дверь и пропускал Хуан Юнь вперед.
– Да нет. Зашла просто на минутку. А квартирка у тебя ничего. – Она осматривалась, непринужденно устроившись на моей софе.
«Ничего»! Скажет тоже! Я даже покраснел: живу один, по-холостяцки, родители меня избаловали, поэтому убирать за собой я не привык, так что можно себе представить, как выглядит моя квартира. Здесь был первозданный хаос.
– Не издевайся надо мной.
– Да нет, я серьезно. У тебя тут хорошо.
Она наверняка замерзла, пока ждала меня на улице. Хорошо бы ее чем-нибудь угостить. Традиционный чай? Но в моем доме никогда не водилось ни одного чайного листика. Я долго шарил в поисках кофе. Его тоже не оказалось – кончился. Варить какао неохота, да и не сумею я, а подавать холодный напиток – не сезон, ведь сейчас не лето. В конце концов я решился налить Хуан Юнь стакан кипятка и от этого засмущался еще больше.
Она очень вежливо поблагодарила меня и даже сделала глоточек. Лицо у нее сразу порозовело, губки ее были очень аккуратно подкрашены, и вообще сегодня она выглядела лучше, чем когда-либо. Я давно заглядывался на Хуан Юнь, но не решался сказать ей об этом.
В Сети я могу непринужденно болтать с кем угодно и о чем угодно, на улице или в кафе тоже сумел бы, хоть и с запинками, но что-нибудь сказать. А вот у себя дома, в моем личном, закрытом для посторонних пространстве я не мог выдавить из себя ни слова. Здесь я привык делать все что захочу, и вдруг сюда приходит красивая женщина, садится рядом со мной так близко, что стоит только руку протянуть – и вот она… Я окаменел. Сидел как парализованный. Ведь я привык думать, а не действовать. Все перемешалось у меня в голове.
– Сколько тебе лет? – неожиданно спросила Хуан Юнь.
– Фактически или по обычаю?
– Конечно, фактически.
– Уже исполнилось двадцать два года, – честно ответил я.
– О, как раз подходит. – Она сказала это будто бы про себя.
– Куда подходит? – все же переспросил я.
– Да так, ничего. Значит, ты уже достиг официального брачного возраста?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Ни о чем таком я еще даже не задумывался. Женитьба, брак – все это было для меня совершенно чуждым, бесконечно далеким.
