Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
все эмоции в могиле своей души и остался жить вместе с любовниками. Чувства, которые, как зомби, периодически выползали наружу, он топил в алкоголе. А Герцен, тот самый пылкий философ, знай себе поучал. «Дружба должна быть прочною штукою, способною пережить все перемены температуры и все толчки той ухабистой дороги, по которой совершают свое жизненное путешествие дельные и порядочные люди».
– Д-а-а-а, дельные и порядочные… – не без сарказма процитировал себе под нос Григорий Григорьевич, – и нет предела и моральных границ этой «порядочности». У таких «дельных и порядочных людей» должны быть свои герои.
Суд приговорил к смертной казни пятнадцать человек, десять из которых Александр III помиловал. Когда в газете напечатали фотографии казненных, среди них Гриша действительно узнал тех парней, которых схватили на Невском с бомбами в руках. Тот, что показался Григорию Григорьевичу похожим на горца, носил простое русское имя – Василий. Василий Генералов. Брата Ленина тоже повесили как организатора, который не раскаялся в содеянном. Александр Ульянов, говорят, произнес пламенную революционную речь в суде. Но у Григория Григорьевича этот бледный вихрастый юноша с вытянутым лошадиным лицом и мясистыми, отвисшими губами вызывал одновременно жалость, отвращение и ужас. Он пытался понять, что двигало конкретно этим невзрачным человеком? Тотальное тщеславие и гордыня или наоборот, комплексы, требующие доказывать себе и остальным, что ты не тварь дрожащая?
Григорий Григорьевич старался не обременять родных своими мыслями. Маша была на сносях, и он не хотел ее беспокоить, особенно учитывая тяжесть беременности. Отец был озабочен болезнью Анны Федоровны, и Грише не хотелось лезть к нему еще и со своими мыслями. Саша с головой погрузился в банковскую работу. На пустую болтовню времени совсем не оставалось. Так и переживал он всю эту ситуацию в себе. Единственное, что радовало, – в этот раз его не преследовали сны про Лизу. В какой-то момент ему казалось, что он уже не сможет от них избавиться. Гриша никому не признавался, но были ночи, когда он боялся уснуть и лежал, до утра не сомкнув глаз. Но сейчас все это казалось ему пустяками.
XII
Маша не доходила до срока около месяца. Роды были тяжелыми. У Гриши холодело все внутри, когда он видел, как из комнаты вынесли огромные простыни в крови. На протяжении всех родов он горячо молился, чтобы господь оставил ему его жену. Она была нужна ему. С ее поддержкой и безусловной верой в него Григорию было легче справляться с любыми вызовами судьбы.
К счастью, Маша хоть и потеряла много крови и была слаба, но выжила. Ребенок тоже. Это был мальчик, которого назвали Андреем. В честь деда с маминой стороны. Он был крошечным, синюшным, сморщенным, но уже с таким же римским профилем, как у Марии Андреевны и Андрея Ивановича. Несмотря на свой уверенный профиль, малыш был вялым и плохо кушал. Мария Андреевна не спускала его с рук, как будто надеялась передать ему часть своей энергии и жизненной силы.
Гуля не очень понимал, что происходит, и даже немного ревновал к тому, что мама дарит нежность и ласку еще какому-то страшненькому комку. Но Манефа строго контролировала, чтобы старший сын получал свою долю внимания, забирая у Маши Андрюшу и вручая ей Гулю. Мария Андреевна отдыхала душой и наслаждалась обществом этого очаровательного малыша, который уже начинал довольно бойко говорить. Лицо ее разглаживалось и начинало светиться, словно сбросив печать постоянной тревоги, которая не сходила с него с момента появления Андрея.
Казалось, все стало налаживаться. Маша почти совсем поправилась. Андрюшу покрестили узким кругом. Григорий Григорьевич пока не решался вернуться в спальню к жене. Хоть она и стала лучше себя чувствовать, все ее внимание принадлежало младшему сыну. Она не оставляла его и ночью, кормила по первому требованию.
Однажды, когда Григорий Григорьевич уже уснул, дверь в его комнату скрипнула. Спросонья он увидел, как в комнату вошла жена в тончайшем пеньюаре, который она не надевала уже очень давно. В руках ее была свеча, свет от которой делал ткань абсолютно прозрачной. Гриша увидел Машину набухшую голую грудь и все аппетитное тело. Маша стояла с распушенными волосами и улыбалась мужу. Он физически почувствовал, как у него от возбуждения закипела кровь. Григорий сбросил с себя одеяло и поманил жену. Она стала медленно приближаться.
– А с кем Андрюша? – шепотом спросил Гриша.
Маша спокойно показала рукой в другой угол комнаты. Гриша автоматически повернулся в том направлении и увидел Андрюшу, которого держала на руках покойная сестра Лиза в свадебном наряде. Малыш не плакал. А сестра играла с ним, что-то тихонько говорила ему, улыбалась. Гриша в ужасе повернулся к Маше, но ее уже не было. Холодный пот пробил мужчину.
– Гриша, – позвала его сестра.
Сердце стучало, как сумасшедшее. Он боялся снова посмотреть в ту сторону.
– Гриша, – настойчивее звала она. И он почувствовал, как она протянула к нему руку и стала трясти его за плечо.
Гриша закричал от ужаса и проснулся.
Рядом была Елена Ивановна, супруга старшего брата. Она трясла его за плечо. Только взглянув на ее заплаканное лицо, он сразу понял, что случилось несчастье.
– Андрюша, – только сказала она, – все там…
Гриша набросил на себя халат и помчался в детскую. Там уже хлопотали отец, мать, Александр, Манефа увела Гулю в другую комнату. Маша сидела с посиневшим ребенком на руках, глядя вперед невидящим, безучастным взглядом. Анна Федоровна, уливаясь слезами, пыталась взять мертвое дитя, но Маша не отдавала.
– Послали за доктором, – сказал Александр Грише, как только увидел его.
Дом Елисеевых погрузился в траур.
XIII
Марии Андреевне назначили успокоительные, но она не возвращалась к жизни. Маша ходила как тень, в черном платье, никого не слыша и не видя. Она не плакала, что было противоестественно. Уж лучше бы отрыдала, сколько положено, и продолжила жить дальше.
Машина апатия не прошла и через месяц. Ее часто навещали родители, сестры и братья. Да и елисеевские родственники не забывали, но ничто не вызывало в ней эмоций. Чаще всего она просто оставалась в кровати и не выходила. Окна в комнате и зеркала были занавешены черной тканью, которую она не позволяла снимать.
Елена Ивановна проводила с ней много времени. Она читала ей псалмы и молитвы. Часто плакала за нее. Елена Ивановна и Александр Григорьевич тоже потеряли несколько детей. И теперь навряд ли она могла родить из-за астмы. Да и время ушло. Так и осталась у нее только падчерица Лиза, которую она любила как родную дочь. И все-таки никто не мог понять Машу
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
