получше.
– Какая-то актриса? – Кларисса нетерпеливо отмахнулась от принесенной дочерью шали, в запале позабыв о своей болезни. – Как низко ты пал!
Старик поморщился.
– Зато из тебя актриса плохонькая. Фальшивишь безбожно. Сколько пафоса, а? Кстати, тебе вот с ней-то за одним столом сидеть не зазорно? – Он бросил на меня насмешливый взгляд из-под кустистых седых бровей. – Милашка Люси – бывшая певичка.
Я прямо встретила его взгляд. Стыдиться? Вот еще! Нечестных поступков и непристойных выходок за мной не водилось, и пусть пела я в ресторанах, а не в опере, в наши распущенные времена это не такое уж великое прегрешение.
Вопрос лишь, откуда такая осведомленность? Не скажу, что я скрывала прошлое – как говорила моя няня, шила в мешке не утаишь, – однако точно не кричала о нем на каждом шагу.
Этан нехорошо прищурился и сжал мою руку. Сдается мне, еще немного, и список потенциальных убийц старика пополнится еще одним пунктом.
– По-моему, самое время выпить кофе! – громко заявила Маргарет и поднялась. – Как думаешь, дорогой?
– Конечно-конечно, – пробормотал Питер обрадованно и вытер платком взмокший лоб. – Давайте перейдем к подаркам, а Далтон тем временем подаст кофе.
Все с облегчением перебрались в гостиную, где рядом с елкой ждали своего часа завернутые в блестящую бумагу свертки.
Разумеется, особых неожиданностей ждать не приходилось. Презенты малознакомым людям должны отличаться универсальностью и предельной корректностью. Скажем, мы с Этаном подарили всем леди дорогие шелковые чулки, а джентльменам – серебряные фляжки с инициалами. Взамен я получила изящные вышитые перчатки, коробочку с отделанной эмалью крышкой и несессер для дамских мелочей. Этану же достались носовые платки с монограммами, бутылка вина и еще несколько подобных мелочей.
– Какая прелесть, – одобрила Маргарет, погладив тонкий шелк чулок. – Хотя, конечно, ужасно непрактично.
Линнет опустила взгляд на свои ноги, обтянутые старушечьими нитяными чулками, и промолчала.
Кларисса небрежно отложила подарок, бросив на него единственный взгляд.
Тереза, покраснев, спрятала сверток с чулками в складках юбки.
Когда все свертки были распечатаны и положенные восторги выражены, наступил черед кофе.
Важный Далтон обнес всех кофе. На десерт всем предлагались фруктовые пирожки, запеченные яблоки, шоколад и, разумеется, рождественский пудинг, начиненный изюмом, медом, хлебными крошками, черносливом, ванилью и миндалем.
В почтительной тишине дворецкий облил пудинг коньяком и поджег.
– Чур, мне первому! – весело заявил Сирил, подставляя тарелку. – В семье нашей кухарки этот рецепт передается уже двести лет. Говорят, что прабабка Харриет продала за него душу дьяволу.
И ухмыльнулся, когда викарий осенил себя крестом.
Судя по тому, как запросто Сирил назвал кухарку по имени, они и впрямь были товарищами по детским играм.
Следом подтянулись и остальные. Один лишь старик выждал, когда все уже отведают угощение. Убедившись, что никто не валится на пол в корчах, он оттеснил от стола дворецкого.
– Я сам!
Далтон безропотно уступил, позволяя старику выбрать кусок. Кларисса фыркнула, остальные восприняли это как безобидное чудачество. Во всяком случае, не худшая из выходок старого мистера Кларка в этот вечер.
Когда пудинг был съеден (бедная Линнет едва не сломала зуб о положенную в тесто монетку «на удачу»), гости стали решать, чем заняться.
Тереза и викарий Холт увлеченно обсуждали дела прихода, речь шла, если не ошибаюсь, о новом покрывале на алтарь.
– Сирил, мистер Баррет, миссис Баррет, как насчет партии в бридж? – предложил Питер энергично. Судя по тому, как он оживился, карточные игры составляли одну из немногих доступных ему житейских радостей.
– А может, потанцуем? – предложил Макбрайд. – Можно включить радио, у меня есть отличный приемник.
Идею никто не поддержал.
– Я могла бы спеть, – предложила Кларисса. – Недолго, конечно, мое здоровье…
– Думаю, старушка, – перебил Сирил, – твое здоровье лучше поберечь.
Кларисса поджала губы, плотней запахнула теплую шаль – непременный атрибут Больной Страдалицы – и отвернулась.
Доктор Тодд со стариком Джозефом в этом обсуждении не участвовали. Старик зажигал свечи, а доктор уже расставлял на доске шахматные фигуры. Настоящее произведение искусства – резные, тонкой работы, из слоновой кости, очевидно, еще одна семейная ценность.
– На днях я видел в газете очень интересную шахматную задачку, – негромко вещал доктор, поглаживая внушительное брюшко, – предлагаю ее разобрать.
– Ерунда! – отрезал старик, делая первый ход. – Играть надо по-настоящему.
Доктор потер руки.
– Ладно-ладно. Но в этот раз я точно выиграю! Вот увидите.
– Доктор всегда поддается, – сказала мне на ухо Маргарет. – Но врач он прекрасный, его все очень уважают.
Я кивком поблагодарила за информацию, хотя не слишком представляла, что с нею делать дальше. О том, что доктор Тодд себе на уме, нетрудно догадаться и без подсказок.
Гости подыскали занятие на свой вкус и разбрелись по гостиной. Линнет забилась в самый дальний угол, вытащила журнал и принялась выписывать что-то в маленький блокнот. Рецепт? Схему вязания? Косметическую маску? Впрочем, какая разница.
Маргарет присоединилась к викарию с Терезой, мистер Макбрайд затеял оживленный разговор с Мэтью Пауэрсом, а миссис Макбрайд подсела к Клариссе. Я услышала лишь несколько первых фраз, что-то о дивном блеске волос Клариссы и оттеночном бальзаме, и выбросила их из головы.
Питер уже раздавал карты. Игроком он, на удивление, оказался неплохим. Разве что, прежде чем сделать ход, думал слишком долго. Сирил, напротив, кидал карты почти не глядя. И выигрывал!
Первую партию мы с Этаном, что называется, продули с блеском.
– Говорят, прадед Годдфри был тот еще шулер, – заявил Сирил, ловко тасуя колоду.
– Ты не можешь без скандальных выходок, да? – проворчал Питер, однако без особого запала.
– Что поделать? – Сирил легкомысленно пожал плечами. – Если…
Его прервал странный звук. Стон? Хрип?
Сирил обернулся, и карты выпали у него из рук.
Хрипел старик. Лицо его побагровело, из перекошенного рта вырывался сип, кресло под ним скрипело и ходило ходуном.
Одной рукой он схватился за грудь, второй неловко и бестолково махал в воздухе, будто отбиваясь от подступающей смерти.
Рассыпались шахматы. Грохнулась на пол тарелка с остатками пудинга. Из перевернутой чашки потек кофе.
Несколько мгновений агонии – и старик упал лицом вниз.
Доктор, который пытался ему помочь, замер. Схватил безвольную морщинистую руку, приложил пальцы к запястью…
Наконец он поднял голову, кашлянул и объявил:
– Мертв!
Родственники покойного будто по команде зашевелились.
«Только бы не радовались слишком явно!» – промелькнуло у меня в голове.
Лично я, признаюсь, никаких сожалений не испытывала.
Впрочем, близость смерти потрясет любого. Даже Кларки, которые с нетерпением дожидались кончины старика Джозефа, теперь выглядели ошеломленными.
Маргарет тихо ахнула и тут же прикусила костяшки пальцев. Бледный Питер провел ладонью по лицу. Кларисса принялась обмахиваться рукой, на висках у нее проступила испарина. Линнет уронила журнал и тут же, покраснев, торопливо его подняла.
Викарий осенил себя крестом, миссис Макбрайд спрятала лицо на груди помрачневшего мужа, а мистер Пауэрс откинулся на спинку кресла, отчего-то даже не сделав попытки обнять любимую.
Они дружно отводили глаза от покойника. Как будто это было что-то непристойное, чего воспитанным людям положено не замечать.
Доктор молчал, тщательно вытирая платком лицо и руки.
– От чего он умер? – Сирил нахмурился и почесал щеку. –
