хрупкость. Было понятно, что его нужно как-то защитить. Многие чувствовали его уязвимость и открытость».
Продюсер Интервью с вампиром Стивен Вулли предположил: «Я подозреваю, что он стал бы играть более сложных и интересных персонажей. Роберт Дауни-младший – именно таким парнем стал бы Ривер, если бы был жив. Можно увидеть параллели в их конфликте между необходимостью зарабатывать и творческим вызовом, а также, полагаю, в том, как их обоих оставили на произвол судьбы. Я был очень удивлен в конце, когда стало очевидно, что за Ривером никто не присматривал. Никто, конечно, не мог этим заниматься, ведь он был взрослым человеком, но в другом смысле он был еще ребенком. Он умер, перемещаясь от одной группы друзей к другой, которые друг друга не знали, получая немного от тех, немного от этих. Он очень хорошо всех дурачил. В его жизни просто не было никого, кто был бы достаточно силен, чтобы сказать: “Что ты сейчас делаешь, куда идешь?”»
24 ноября Хёрт написала статью в LA Times, посвященную жизни сына:
«Полагаю, люди хотят знать, исчерпал ли себя Ривер или же его преждевременно забрали из этого мира».
«Ривер был моим первенцем. Он познакомил меня с материнством и оказал сильнейшее влияние на мою жизнь. Я чувствую себя благословенной, потому что была той женщиной, глубоко внутри которой он рос из крошечного семени. Я родила его дома, кормила его грудью, пока он не стал пухлым двухлеткой, а затем дарила ему любовь и восхищение до его ухода 31 октября».
«Было невероятно интересно наблюдать, как растет Ривер. С самого начала его переполняли энтузиазм и чувство долга перед другими. В детском возрасте он взял на себя обязательство делиться чудесными дарами, которые были ему даны. Он прилежно учился играть на гитаре, когда ему было четыре, пел на улицах от Венесуэлы до Вествуда в Калифорнии и писал музыку и стихи, пытаясь по-новому задевать людей за живое».
«Многие из вас смогли увидеть его открытость, мягкость, красоту и уязвимость на экране. Он выбирал персонажей, которые трогали зрителей, пробуждая давно забытые чувства. После смерти Ривера люди по всему миру оказались взволнованы этой потерей, а их глубинные чувства вновь обнажились».
«В докладе судмедэксперта говорится, что причиной смерти стали наркотики. Друзья Ривера, коллеги и члены нашей семьи знают, что он не был наркоманом. Он жил с нами дома во Флориде и почти никогда не участвовал в «клубной жизни» в Лос-Анджелесе. Он только что приехал в Лос-Анджелес из нетронутой красоты и тишины Юты, где снимался шесть недель. Мы понимаем, что возбуждение и энергия ночного клуба и вечеринки по случаю Хэллоуина выходили далеко за пределы его обычного опыта и контроля. Сколько других замечательных молодых душ, которые остаются для нас неизвестными, умерли от наркотиков, принятых ради развлечения? Я молюсь о том, чтобы такой уход Ривера привлек внимание всего мира к удручающей опасности, в которой находятся люди его поколения».
«Они вырастают в условиях загрязненного воздуха, на ядовитой земле, употребляя опасную для жизни еду и воду, которую нельзя пить. Мы уничтожаем наши леса, озоновый слой истощается, а СПИД и другие болезни вызывают эпидемии. Мир приводит в замешательство большинство молодых людей, и мы должны решить эту проблему. Наркомания – это признак бездуховного, материалистичного, ориентированного на успех мира, где чувства и творческие способности молодых людей не считаются важными. Наркотики, в том числе алкоголь, используются, чтобы заглушить боль от ощущения оторванности от самого себя, от других людей, от любви. Мы не можем взять и сказать: «Просто скажи: нет» – кажется нелепым, что нам нужно предлагать нашим детям то, на что они могут согласиться».
Она добавляла: «Ривер произвел очень большое впечатление во время своей жизни на Земле. Он нашел себя, нашел свое место. И именно Ривер, чутко слышавший весь мир, как никто другой испытывал глубокое разочарование. Что происходит? Чернобыля оказалось недостаточно. «Эксона Валдиза»[11]оказалось недостаточно. Кровавой войны за нефть оказалось недостаточно. Если уход Ривера откроет глаза всему миру, то я скажу, спасибо, дорогой, любимый сын, за еще один подарок всем нам».
Горе Хоакина было осязаемо, он был в оцепенении. Режиссер Питер Богданович вспоминает свою первую встречу с Хоакином: «Он курил в гостиной. Мы раньше не встречались, но Хоакин сказал, что Ривер хорошо обо мне отзывался. Когда Хоакин попытался говорить о брате, он сорвался. Вспомнив ужасные события, он начал рыдать и не мог продолжать. Я обнял его. Он держался за меня и продолжал плакать».
На церемонии в память Ривера во Флориде отец Вуд сказал: «Я беспокоился за Хоакина. Он вырос, но я все еще помнил его маленьким ребенком. Так или иначе, мое здесь присутствие дало ему необходимую разрядку. Он долго плакал в моих объятиях. Казалось, у него много чего накопилось. Может быть, он уже плакал. Может быть, этот раз был просто еще одним. Я не хочу претендовать на какие-то особые с ним отношения, но в тот момент мы оказались очень тесно связаны. Он очень крепко и долго сжимал меня в абрасо [объятиях]. Думаю, он действительно в этом нуждался. И я всегда буду это помнить».
Режиссер фильма Пикник в космосе Гарри Уайнер, вспомнив момент, когда Ривер во время съемок спас положение деликатным братским советом, предположил: «Если подумать о его тесной связи с братом, понятно, как повлияла на него его потеря в молодые годы».
К сожалению, его скорбь усиливалась благодаря прессе, демонстрировавшей, как люди выстраиваются в очередь, чтобы показать собственную «проницательность».
Тяжелее, чем горе, Хоакин переживал свою вину. По его словам, именно он убедил Ривера выйти в ту ночь из дома, тогда как сам Ривер хотел остаться и играть на гитаре. Предположение, что он не хотел расстраивать Ривера и обсуждать с ним наркотики, потому что тот был денежным мешком Фениксов, конечно же, является чушью. Говорить о большой зависимости семьи от доходов Ривера, конечно, справедливо, но ведь его карьера резко пошла на спад именно из-за возможных проблем с наркотиками. Причина, по которой никто из семьи не мог с ним спорить, если бы захотел, была той же, по которой никто не может спорить с наркоманом – особенно если родители возвели его на пьедестал, как это было с Ривером. При этом, как было сказано ранее, нет никаких подтверждений какого-либо недовольства Ривером со стороны Хоакина, испытывавшего уважение к брату. Но теперь все внимание было сосредоточено на Хоакине. Рейн будет называть его: «Мой крутой идеал. Если он считает что-то классным, я думаю об этом хорошо».
Несколько лет спустя он скажет о своей новой роли в отношениях
