грудь душащей боли, дикой тоски, не вскидываться недовольно, когда муж ее приходит.
Это такое счастье, я как будто все же нашёл семью.
Родную. И дом. Родительский.
Идиот, короче, че? Столько времени просрал. А ведь мама Рита говорила еще когда!
Ну, я зато теперь точно знаю: что для меня в женщине самое важное, ценное и необходимое. Хоть какая-то польза от этого десятка лет, бл*.
Глава 25
Руслан
Марк, конечно, с новостями своими вовремя, ёпрст.
Кстати.
Лет мне уже прилично, женщин я в разных интимных ракурсах, естественно, видел. Да, конечно, не самых лучших представительниц прекрасной половины, потому что, ну, понятно же, да?
Как-то, курсе на втором, попробовал я тусить, как Марк, но не зашло от слова совсем. Я тогда, после полугода клубно-выездных экспериментов понял, что гулять за ручку с Гохой удовольствия больше приносит.
Не мое оно, все это бл*ство.
Потому что чувствовал себя утром всегда, будто в дерьмо окунулся. Ну, какие барышни, такие и ощущения. А с нежными и чистыми мне никак нельзя было, потому что, кроме физики, я им дать не мог совсем ничего.
Поэтому я так — сяк повертел, прикинул и решил, что ну его, это гнилое, на хрен.
Мы же с Гаухар, когда сошлись, мне почти сразу восемнадцать стукнуло, а Гохе было двадцать. Но у нее менталитет, воспитание и дерьмовый семейный опыт, поэтому она такая, сильно примороженная и потерянная была. Как дикий зверек, всего шугалась, а мужиков в любом виде и вообще всегда. Я сейчас понимаю, что проскочил, как «маленький сын маминой подруги», а потом мы как-то по-человечески начали общаться, скажем так, без учета пола и возраста. Все больше про семейные ценности, научные достижения моих родителей, новости в обеих семьях, да еще у Агатки. Так затусили, выдохнули оба, да и в принципе сдружились, ибо ей с сестрой не сильно повезло, а у меня ситуация была куда как хлеще.
Первые год-полтора у нас вообще совместно-страдательное времяпрепровождение было. Это потом нас попустило, мы как-то раскачались, материну терапию на прогулках обсуждали, на пикники ездили и по музеям шлялись. К моему третьему курсу уже были просто близкими родственниками, потому что, эксперимента ради, даже как-то поцеловались, а потом долго недоуменно таращились друг на друга… так и вышло, что тайн у нас друг от друга почти не было.
И этот румянец, что я вот тут заметил, вместе с бегающими горящими глазами мне категорически не нравился. Потому как то, что я подумал — плохо, возможно, безнадежно, но, бл*, я ей об этом не скажу. Просто надо выяснить, что моя «старшая сестренка» себе там надумала.
Вот и бро так удачно пошел «чаю попить». Поэтому только Марк исчез за дверью, я вопросительно уставился на Гоху.
— Ты же понимаешь, что мне не упало стать очередной, проходной, так сказать «звездочкой на фюзеляже»? К чему? Я свои чувства и эмоции давно строить научилась. Сейчас попереживаю… и переживу, — да, всегда она была умной, волевой, а после психотерапии плевать хотела на эти все дурацкие «как надо» и «так положено».
Но здесь такое дело, деликатное:
— Зай, а ты не думала дать ему… шанс?
— Разве что просто дать, но тут мы возвращаемся к самому началу, что мне оно не упало…
— Но ты понимаешь же, что время пришло. Пора нам. Вот. Я верю, что мозг мой на место встал уже. Мне надо разобраться с тем прошлым, что жизнь мне всю перекроило. Не имею права тебя тянуть в это дерьмо, да и ты же сама тоже?
Гаухар смеется свободно, совершенно не стесняясь, что в такие моменты у нее и глаз не видно, слезы текут и на носу морщины:
— Естественно, сама. Мы же столько лет знакомы, поэтому ты лучше меня знаешь, что я там думаю.
— И хочешь. Зай, я лучше тебя знаю, потому что мне не стремно назвать вещи своими именами. Хотя бы для тебя, — шумно выдыхаю.
Гоха переходит на шепот внезапно:
— Да. Я по-прежнему жуткая трусиха.
— Перестань! Я мало знаю женщин, кроме материного шабаша, кто бы был более психически устойчивым и смелым. Просто признай это.
— Признаю, терапия успешно закончена. А еще я сошла с ума и влюбилась, — выдыхает резко и зло.
— Вот! Можешь же! Почему с ума-то сразу? — смеюсь, такая она забавная сейчас: взбудораженная, глаза выпучены, сердитым ежиком сопит.
— Потому что только идиотка, наблюдая столько лет за тем, как могут безответно любить и себя при этом губить, поступит так же.
Ну, как бы да, но это просто нельзя признать.
Не сейчас, иначе она так и не рискнет:
— Выдохни. У тебя все отнюдь не безнадежно…
— Конечно. Ты сам себе не веришь, — грустно замечает Гаухар.
— Погоди, Гох, не част и…
Недоумение делает ее глазки очень большими. Хочется сказать: «Вот так и ходи!», но время шуток пока не настало.
— Да что уж теперь-то?
Вообще, есть смысл намекнуть, что кто-то засиделся в девках, да пора гнездо бы устроить, наверно?
— Детка, но может быть пора? — начинаю издалека.
Но знакомы мы давно, поэтому она сразу понимает, куда я клоню:
— Пора что? Ты же знаешь мое отношение к интиму?
Ой, как-то мы сразу глубоко провалились, я же про обязательный разговор хотел намекнуть.
Приходится выкручиваться банальщиной:
— Ну, как бы в твоем возрасте да по медицинским показаниям…
И сразу становится понятно, что тема горячая и кто-то вот-прям-щас отхватит:
— Давай начни сейчас меня уговаривать, как мой гинеколог! Рус, я взрослая девочка, и одна лишняя деталь в организме мозги мои не аннулирует! Для женского здоровья нужен оргазм, а не вот это вот нелепое все. А знаешь, какой самый распространенный оргазм у женщин?
— Откуда? Я вообще достаточно невинен в этом плане… — ой-ой-ой, куда нас понесло-то, бл*.
— А, ну тогда, слушай меня, маленький брат, я займусь твоим просвещением. Хотя бы в теории…
— Я уже офигел от тебя достаточно, так что жги!
Фу-х, как-то жарковато стало.
А эта воспитанная девочка из приличной семьи с умным видом, типа, лекцию мне задвинула:
— Самый распространенный и легкий в достижении женский оргазм — клиторальный. А там, как ты понимаешь, проникновения никому никуда не уперлось. Так что не волнуйся за мое женское здоровье, братишка. У меня с этим все нормально.
— Ну, охренеть… — именно с этими словами на пороге возник Марк Адриан.
— Теперь-то уж точно… — обалдела Гоха.
Да, некстати он нам тут сейчас вообще:
— Нашел время влезть! Я только-только что-то по существу про женщин начал узнавать, как принесла тебя нелегкая, зараза. Давай, бро, иди, чаю все ж таки попей!
Пусть и невежливо, но Марка я выставил.
Нужно все же красавицу нашу на верный путь наставить, а кто, как не я? Я же это все видел-перевидел в семейке нашей развеселой:
— Короче, так, умница-красавица, просвещение — это хорошо, но ты же видишь, ситуация складывается криво и без разговора вам не обойтись.
— Зачем? Я сейчас тихо пострадаю осень-зиму, потом будет весна, тогда уже должно будет пройти все это, глупое.
— Чего вдруг глупое? Может, ты и твои взгляды на жизнь, семейные ценности, отношения между мужчиной и женщиной — именно то, что ему надо? Но, пока не спросишь — не узнаешь. Помнишь, сколько папа Влад вокруг мамы кружил? Да, даже когда у них вроде и закрутилось уже, то из-за глупого недопонимания они столько времени и нервов потеряли. Так что говорить! Надо разговаривать. Обязательно. У тебя все получится, помни об этом!
— Я очень хочу тебе верить. Но мои страдания на потом отложим, сейчас скажи, что за планы? — хочется ей все же съехать с темы, да.
Поэтому так, в общих чертах:
— Сейчас восстанавливаюсь, собираю информацию, думаю.
Не удивительно, что занятая своими переживаниями Гоха, довольствуется этим:
— Хорошо, надеюсь, тетя Рита тебя из рук пока не выпустит. Хотя у них там, на работе, очередной трэш, ну, да, родители тебе сами расскажут.
И уплывает на кухню.
Чаю попить.
После того как Гоха, теперь уже точно «подруга дней моих суровых», а совсем не «любимая девушка» или «невеста», как многие привыкли считать за эти годы, упорхнула выпить с матушкой чаю и посплетничать слегка, я задумался.
О себе, о Марке, о бате. О том, как нас сильно плющит столько лет.
