Серпуховская».
А глупые мальчишки её «гусыней» называли!
Вошла сестра и сказала шёпотом:
— Думаешь, я не вижу через стекло, что ты тут читальню устроила? Спи сейчас же! И глаза портишь, сумерки в комнате.
Когда сестра, убрав письма в тумбочку, оглянулась, Галя уже спала, продолжая и во сне счастливо улыбаться.
Дома
Выписалась Галя из больницы позднее Миши, хотя поступила раньше. У неё вдруг распухли желёзки на шее. Пока не вылечили это осложнение после скарлатины, её не отпустили.
Завуч Екатерина Дмитриевна привезла Галю в детский дом. Едва они вошли, Екатерину Дмитриевну позвал зачем-то завхоз.
В знакомом вестибюле тишина: все ребята в школе. Как всегда, дверь в кабинет директора открыта. Галя никогда не задумывалась, почему дверь всегда открыта и прикрывается ненадолго, только когда приходят совсем посторонние посетители. Но это хорошо, что она бывает открыта…
Бесшумно Галя подошла к этой двери. Директор сидела за столом и что-то писала. Но вот она положила ручку, сняла очки и задумалась.
У Гали дрогнуло сердце: эта пожилая, полная женщина с усталым и добрым лицом — до чего она своя, близкая, родная!
Услышав шум шагов, Мария Лукьяновна подняла голову. Лицо её осветилось радостью. Она быстро встала, протянула руки навстречу.
Галя бросилась к ней, обеими руками обвила ее шею, прижалась.
— Вернулась? Наконец-то! Родная моя! — прошептала Мария Лукьяновна, целуя Галю. Она сняла с неё шапочку. — Стриженая! Ежик какой смешной! — Провела рукой по Галиной голове. — Как я беспокоилась о тебе, девочка моя! Теперь всё будет хорошо. Ты опять дома!
— Вы… — тихонько сказала Галя. — Вы — наша мама!
— Ну конечно! А ты не знала, глупенькая? Ну, как ты? Совсем хорошо себя чувствуешь?
— Совсем. Я там Мишеньку видела! Подумайте, мы в одной палате были!
— Да знаю я, знаю, — засмеялась Мария Лукьяновна. — Всё знаю…
— Сколько я в школе пропустила — ужас! — с тревогой сказала Галя. — Что же со мной будет? Хорошо хоть, что зимние каникулы были, никто не занимался…
— А я уже договорилась с Майей Владимировной. Знаешь, из института лаборантка? Она с Валериком Громовым и Петей Брошиным занималась, а теперь с тобой займётся.
И об этом подумала Мария Лукьяновна — что за человек!
А потом из школы пришли ребята… Уже к концу дня Галя, сначала только смеявшаяся смущённо, стала сердиться: все наперерыв ухаживали за ней. «Не устала ли ты? Может, отдохнёшь?», «Не толкай Галю, она ещё слабая!» В столовой дежурные кричали в окошко раздатчикам: «Гале Макушевой наложите побольше. Ей поправляться надо». «Ты не скачи зря, — говорила Софья Павловна, — не утомляйся». Мария Лукьяновна зашла в спальню: «Немножко отставьте от окна Галину кровать — не надуло бы».
На Марию Лукьяновну рассердиться Галя не могла, а на ребят накинулась:
— Да что вы обо мне, как о стеклянной? Вернулась в свой дом, а тут меня всякими заботами хотят извести! Опять заболею да в больницу попаду из-за ваших приставаний!
— А мы тебя никуда больше не отдадим — ни в больницу, никуда! — решительно заявила толстая Сима.
